— Возможно, но неужели нельзя было найти занятия более подходящего для вашего здоровья?

— Нет же, мсье, но ведь надо как-то жить!

Меня это очаровало. Я видел, что она, по крайней мере, отвечала правдиво, хотя все мои усилия переубедить ее ни к чему не приводили.

— Вы, очевидно, родились на севере, поскольку не боитесь холода.

— Я из Нанта, в Бретани.

— Я знаю эти края… Мадемуазель, (sic) вы должны доставить мне удовольствие и рассказать историю потери вашей девственности.

— Меня лишил ее один офицер.

— И вы были этим очень недовольны?

— Да, признаюсь вам в этом. (Голос ее принял сочный оттенок, тот колорит, которого я раньше не замечал.) Отвечаю вам: моя сестра сейчас очень хорошо устроена. Почему бы мне не устроиться так же?

— Как вы приехали в Париж?

— Обесчестивший меня офицер, которого я ненавижу, бросил меня. Надо было скрыться от гнева и возмущения моей матери. Появился новый мужчина, который отвез меня в Париж и тоже бросил, за ним был третий, с которым я прожила три года. Хотя он и был французом, но дела вынудили его уехать в Лондон, где он и находится ныне. Пойдемте к вам.

— И что же мы будем там делать?

— Пойдемте, мы согреемся, и вы получите наслаждение.

Я отнюдь не был щепетилен. Я раздразнил ее, чтобы она не скрылась, когда ее будет подстегивать мысль о том, что я готовил ей взамен этого честь, которой, как я хотел ей доказать, у меня у самого не было…»[240]

Этому первому, почти что тайному контакту с той, кого он назвал «особой женского пола», суждено было положить начало необычной любовной карьере, поскольку, как сообщает нам Жан Саван, «его любовные связи и приключения, бесспорно, превосходили по числу своему приключения Галантного Волокиты, Короля-Солнца и Любезного короля»[241].

Однако же Наполеон в постели время даром не терял: в ней ковал он свою судьбу. Действительно, все женщины, любовником которых он был в период с 1789 года до 13 вандемьера, открывали ему двери, помогали взойти на следующую ступеньку общественного положения или же вновь выводили его на «императорскую дорогу», когда он с нее сбивался.

Первые его женщины служили ему для того, чтобы отточить еще слабые навыки техники любви. «Скромные работницы, трудившиеся в тени над созданием великого человека, они по праву достойны нашей признательности. Не будь их, Бонапарту, возможно, не удалось бы очаровать других, тех, которые в порыве благодарности выскакивали, еще дрожа от наслаждения, из постелей для того, чтобы подарить ему власть и славу…»[242]

И этим незаметным и страстным пчелкам, без которых не было бы Империи, мы воздаем здесь мимолетные, но пламенные почести…