– Усекла, сэр, – излишек нордэмской циничности выплеснулся в вербальном потоке, и мужчина улыбнулся шире, тихо засмеявшись себе под нос, не разжимая сложенных в улыбке губ.

Вот теперь Эванс стало страшно по-настоящему. Его смеха за время их знакомства ей не доводилось слышать ни разу. Передней заурчал и зашевелился огромный дракон в золотой чешуе и, взмахнув крылом, уверенно толкнул дверь перед собой вперед. Он вошел внутрь с настолько царственным и повелительным видом, будто все здесь принадлежало ему, что в реальности было чистой и неоспоримой правдой. Истиной, как она есть.

– И что у нас здесь за посиделки? – тут же грозно спросил Грегори, обведя взглядом палату. – Человек только от наркоза отошел, а у нас тут сборище клуба книголюбов? – говорил он строго, но без злобы, а скорее с иронией. – Ник, слезь с койки! – погрозил он внуку пальцем.

– Отец!

– Грег!

София и Адам в один голос отозвали строгого дедушку от воспитательных моментов, а то Ник уже собирался не просто слезть с койки, а залезть под нее.

– Ладно-ладно, – приказной тон мистера Ларссона стал лишь на промилле мягче, но и эта разница слышалась разительной. – Смотрите-ка, кого я вам привел, – Грегори шире распахнул дверь, за которой на пороге в нерешительности притаилась серая тень.

Появившись на злобу дня, и, как нарочно, не рассевшись от дневного света, Эванс замерла и не шевелилась. Ноги приросли к полу, и не было ни единой возможности сделать шаг в неизвестность. Прыжок без парашюта в одной накидке, что на ней за себя и за того парня на койке. Правда, чего ей бояться? Сам Грегори Ларссон ведет ее, и пусть ведет хоть в саму преисподнюю. Бесы бросятся прочь от одного его взгляда. Вот только куда бы ни привел ее одетый в золото дракон, она будет чувствовать себя ущербной. Грязным пятном на запачканной репутации. И это тоже далеким от правды не было. Она здесь чужая. Она для них никто. Но Грегори повелительно смотрит, без слов приказывая войти внутрь, оторвать ногу от продезинфицированного пола, перешагнуть порог и прыгнуть с самолета без парашюта, чтобы встать среди всех собравшихся, словно она член их семьи. Зверь, из их стаи.

– Мам! – Николас взвизгнул от радости, обежал деда и вцепился в Эванс, почти уронив ее.

Для пяти лет мальчик был достаточно высок и силен, чтобы при желании повалить мать на пол. Или это годы летели так быстро, что уже и не замечаешь, когда дети успели вырасти. В душе ты сам еще ребенок, а на тебя возлагают ответственность и за себя, и за того парня, который ее нести не способен.