– Да неужели? – Адам скрестил руки и вопросительно посмотрел Эванс в глаза, перевел взгляд на Ника, а потом опять вернул его Эванс, спрашивая лишь взглядом: «Серьезно?».

– Понятия не имею, что вы там себе напридумывали, но нет у меня никакого синдрома, – Эванс отрицательно покачала головой, отнекиваясь, и прижала Ника к себе в защитном жесте.

– Да-да, – закивал Адам. – Я так и понял, – с невинным лицом ответил он. – Совершенно никакого синдрома, – и слишком поспешно и фальшиво согласился.

В темно-зеленых глазах на изможденном лице Лиама моментально вспыхнула злоба. Атомы теллура испускали свечение, подтверждая, что в словах Адама все же была доля правды. Лиама же в долгу не остался и решил вступиться за честь жены, пусть та о своем статусе не в курсе, и ударить Адама по больному. По самому сокровенному, что считалось в их семье неприкасаемым. Нет, не по его крутым яйцам. По фамильной и незапятнанной чести, и спросил:

– Ник, хочешь сестренку? Мы с мамой тебе купим, – обратился он к сыну, но вопрос был с тем же жирным подтекстом, что запрещено проносить в палаты больных.

В палате повисла тишина. Эванс едва не уронила сына с колен. Адама перекосило, будто он только что откусил неспелый лимон. Шутит ли Лиам или говорит серьезно, понять не мог никто из них. Сестренка. Как такое вообще возможно? Для Адама это было чем-то совершенно невообразимым, но, учитывая факт существования Ника, потенциально возможным. Только от одной этой мысли его замутило. Сестренка. Звучало, как фаршированный крот. Да и процесс ее производства выглядит, наверное, примерно так же, что и приготовление того самого крота. Мерзко и отвратительно. Определенно. По-другому и быть не может. Иначе, почему они еще не вместе? И вот тут в голову Адама стали закрадываться сомнения. Потихоньку, помаленьку, ведь что-то здесь явно было нечисто. Было какое-то расплывчатое пятно…

– Купите? Правда? Сестренку? – Николас тряс ошарашенную мать, что стала бледнее обычного и с глазами навыкат, а Адам, спасибо воле, подавил рвотный позыв и отплатил за мгновения омерзительных раздумий:

– Купили бы, если бы твой папа не держал деньги в других банках, Никки, – едко вставил Адам, смаргивая отвратительное зрелище поцелуя Эванс и Лиама и представления процесса воспроизводства этой парочки, застывшие перед глазами.

– Мистер Ларссон! – Эванс закрыла сыну уши, и прикрикнула на босса.

Лиам же снисходительно хмыкнул и погладил Ника по волосам, успокаивая его досаду. Ребенок верил дяде на слово, и если Адам сказал, что сестренки не будет, значит, так тому и быть, ведь слово дяди Адама – истина в последней инстанции. Вот только Адам забыл, что это исключительно для Ника. У его отца внезапно появились собственные взгляды на жизнь, исключающие походы по ночным клубам с сомнительными личностями своего же пола.