— Я голову сломал, понимаешь? — спрашивает, словно сейчас это имеет значение. — Всё перебрал, но так ни черта и не понял!

— Знаю, что не ангел! — так и не дождавшись ответа, продолжает он. — Но и в то, что ты разлюбила не мог поверить. Ещё Горский со своими шутками дебильными: ты, Амиров, когда узнаешь сколько у тебя детей по миру бегает, тогда Кшинскую и поймешь. Каких детей, Рин? Откуда?

Его ворчание начинает раздражать: неужели не понимает, что снова всё разрушает!

— Ну что ты молчишь, мелкая? Скажи хоть что-нибудь...

— В тот вечер, — начинаю неумело подбирать слова, —  когда Макеев увёз меня за город, а ты прислал смс, я бросила всё и поехала к тебе. Но на пороге меня встретила Ксюша. Беременная. Счастливая. Я подумала, что ты снова с ней. Что у вас дети… Я же ничего не знаю из твоего прошлого.

Амиров резко разворачивается и тут же с силой притягивает меня к своей груди.

— Арина, ты в своем уме?! — рычит он. — Я  к тебе пришёл на следующий день! Тебя целовал на парковке, как озабоченный подросток! Тебе говорил, что люблю… Какая Ксюша, Рин? При чём здесь вообще она?

Ласковые ладони обхватывают моё лицо, умоляя не отводить взгляда от взволнованных карих глаз. Самых любимых. Самых желанных. Мне бы промолчать и утонуть в них навеки, но я опять всё порчу:

— Только в ту чёртову ночь, о которой потом так легко забыл, ты называл меня её именем. Скажи, что мне оставалось делать, встретив Горскую посреди ночи на пороге твоего дома? Что, Лерой?

Тот растерянно качает головой и отпускает меня, лишая обретённого на столь краткий миг тепла, а затем и вовсе отходит к двери, разрывая ту тонкую связь, что едва успела возникнуть между нами.

Глаза начинает щипать: проклятые слёзы вновь бессовестно ищут выход. Что же, волшебный момент упущен. Снова. Безвозвратно. Мы молодцы!

— Со мной поговорить! — срывается Лерой и с размаху бьёт кулаком в стену. — Не слушать Горскую, не придумывать лишнего, а просто по-го-во-рить, мелкая!

— Чтобы что услышать в ответ? — меня бесит эта его «мелкая», а поучительный тон и вовсе выводит из себя! — Не ты ли вбивал в мою голову, что любишь другую! Не ты ли просил прощение, что лишил меня девственности в пьяном угаре со словами: «я вообще не хотел спать с тобой»? Не ты ли вечно тыкал меня носом в то, что я мелкая? Что на такую, как я, ты даже не взглянул бы… В конце концов, это ты выбрал для меня Макеева и просил к нему переехать? Вот чем заканчиваются все наши разговоры, Валер!

Слёзы душат, но я их не замечаю. Мне страшно. От своих слов. Оттого, что наш разговор свернул совершенно не в ту сторону; что я снова отталкиваю от себя Лероя, вместо того, чтобы любить его.