— Ненавижу! — повторяю вновь, вспоминая, как все эти годы безнадёжно мечтала о нём, а он любил другую. Если бы я только знала, сколько боли приволочёт за собой глупая детская влюблённость.

— Любишь, — бормочет Амиров, кончиком носа касаясь моего. — Всегда любила. И я тебя люблю, мелкая. Только тебя.

Хочу возразить, сказать, что не верю ни одному слову, но не успеваю, ощущая мимолётное касание его губ

— Тс-с, помолчи, — останавливает меня дорожкой из лёгких поцелуев от одного уголка губ к другому. — Так у нас гораздо больше шансов стать счастливыми.

И я покорно молчу, отдаваясь глупому желанию ощутить себя счастливой хотя бы на миг. Не думаю, что потом. Не позволяю тяжёлым мыслям, вновь исковеркать момент. Я, как и Лерой, хочу жить здесь и сейчас; жажду, чтобы своей нежностью он стёр из памяти то, о чём больше никогда не стоит вспоминать. А потому своими ладонями накрываю его и тихо шепчу:

— Люблю…

Губы Амирова моментально из чутких и трепетных становятся порочно-жадными и бесстыдными. Они тут же находят мои и алчно начинают углублять поцелуй. Мы как дорвавшиеся до свободы преступники, пытаемся надышаться друг другом, но нам всё мало. Лерой перехватывает мои ладони и задирает их вверх, прижимая одной рукой к шкафу. Другой он страстно скользит по  чувствительной коже, не оставляя ни одного её миллиметра без внимания. Гладит, сжимает, накрывает горячими губами и так по кругу. Чувство реальности исчезает. Внутри всё дрожит от нестерпимого желания быть ещё ближе. Из груди вырывается непроизвольный стон: так хорошо мне только в руках Лероя.

Но внезапно Амиров замирает и отстраняется. Отступает на полшага назад, освобождая моё тело из желанного плена, а мне хочется выть в голос от холода и пустоты, что вновь становятся моими спутниками. Не веря, смотрю на него, едва удерживая себя в вертикальном положении. Амиров же уставился в одну точку и яростно сжимает кулаки.

— Я убью его, — сдавленно рычит он, пока я непонимающе мотаю головой. — Прости, я должен был сдержаться, просто рядом с тобой забываю обо всём.

— Что на этот раз, Амиров? — слёзы обжигают кожу, в ушах — громовые раскаты. Моё счастье вновь оказалось слишком скоротечным.

Лерой продолжает мысленно воевать сам с собой, пожирая меня глазами, но больше не касаясь.

Шагаю навстречу. Ноги ватные — не слушаются. Мне больно. Я бессильна бороться с монстрами в его голове, точнее, всего лишь с одним.

— Всё дело в Горской, да? — заглядываю в его глаза, умоляя быть честным хотя бы сейчас. — Скажи, я пойму. Наверно.

— Господи, Рина, — Лерой резко притягивает меня к себе, мощными руками закрывая от всего мира. — Нет никакой Горской. Есть только ты. Запомни это! И больше никогда не забивай свою голову никчёмными переживаниями.