– Спасибо.

– Та Джейн Остен, чьи книги я читала в детстве, замуж не вышла.

Джейн опустила голову. Предсказуемость ответа не сделала его менее болезненным.

– И детей у нее не было, – прибавила София дрогнувшим голосом.

– Ясно, – сказала Джейн и натянуто улыбнулась.

– Зато она стала классиком английской литературы.

Некоторое время обе женщины молча смотрели перед собой. Потом София дотронулась до руки Джейн и, понимая, какое направление принял их разговор, забежала вперед:

– Джейн. При жизни ты не станешь знаменитой. Печататься будешь, но славы, такой как в наше время, не увидишь.

Джейн кивнула и опустила глаза.

– Но писать-то я буду?

София вздохнула и грустно улыбнулась:

– Да, ты будешь писать.

* * *

Приблизились сумерки. Решив, что нельзя до бесконечности смотреть в никуда и вздыхать, София сказала:

– Ты должна вернуться.

– Но я могла бы писать и здесь, – робко произнесла Джейн.

– Ты так думаешь?

Джейн уже так не думала.

– Ну почему для того, чтобы писать, я должна быть непременно несчастной? – вздохнула она. – Это же не жизнь!

– А ты сможешь чувствовать себя счастливой, если не будешь писать?