Джейн нахмурилась:

– Мне так плохо в том мире, откуда я пришла! Я как будто бы выпадаю из него.

Она с болью вспомнила о том, как огорчились родители, когда их надежды на ее помолвку с мистером Уизерсом рассыпались в прах. Хватит ли ей духу сказать родным, что она все-таки будет писать, а искать мужа больше не намерена? Вдруг за такое решение они отлучат ее от семьи, как дядю Энтони?

– В том, как ты выпадаешь из своего мира, есть что-то смелое и прекрасное. Поэтому ты подаришь нам нечто большее, чем книги.

– Но я не знаю как. Я не вижу перед собой пути.

Она держала в руках свои напечатанные книги и все-таки не представляла себе возвращения туда, где она могла бы их написать. В том мире словно бы жила какая-то другая Джейн.

– А никакого пути и нет, – сказала София. – Ты должна проторить его сама. Тогда после тебя останется след. Ты можешь со мной спорить, но я вижу по твоему лицу: ты уже думаешь обо всем том, что напишешь в своих романах.

– Но я же буду несчастна!

– Да. Ты будешь вставать в три часа и писать до заката, чтобы сожаления не одолевали тебя, а люди, которым живется счастливо и скучно, будут покупать твои книги, чтобы ненадолго вылезти из своего болота. Вы заключите сделку: ты отдаешь читателям свою боль, а они за нее платят. Ты будешь живее большинства из них вместе взятых.

– Но ведь меня ждет жизнь без любви…

София покачала головой.

– Ни в коем случае, – прошептала она и улыбнулась сквозь слезы. – Любовь у тебя уже есть, и ты пронесешь ее через всю жизнь. Она разорвет тебе сердце, зато поможет писать твои симфонии.

Тем временем погас последний луч скупого английского солнца. Подул ветер. Джейн поежилась от холода и, застегивая куртку, которую дала ей София, сказала:

– Хорошо.

– Хорошо?

– Помоги мне вернуться.

– Ты правда решилась? – София взяла и поцеловала руку Джейн. Потом смахнула слезу. – Хочешь взять Фреда с собой?

Джейн откинулась на спинку скамейки, думая о нем. Он не пошел искать ее, хотя она бродила уже несколько часов. Видимо, София что-то ему сказала, чтобы он остался. Но вот что? Какую-нибудь ложь, ненадолго продляющую его счастливое неведение? Или правду?

– Я не могу, – сказала Джейн.

– Да, не можешь.