– Затруднений не возникло? – спросил Лахлан.

– Проникнуть в один из самых укрепленных английских замков на границе? Сущие пустяки! – саркастически ответил Маклауд. – Слушай, Змей, попроси в следующий раз посадить тебя в Тауэр в Лондоне; будет гораздо интереснее.

Максорли караулил возле люка.

– Кстати, времени у нас мало. Сейчас глубокая ночь, но многие солдаты пошли праздновать Майский день. Нам нужно найти леди Изабеллу и убраться отсюда, пока кто-нибудь не явился проверить вот этих ребят, – указал он на стражников на полу.

Лахлан вспомнил, что в прошлый раз Беллу держали в восточной башне: до и после заточения в клетке.

– Хорошо, – сказал Маклауд. – Это рядом с выходом к морю, и охраны там не так много. Надо постараться незаметно пройти мимо башни коменданта и дозорной возле главных ворот: там все так освещено, словно празднуют день костров.

Лахлан скривился. Вряд ли Маклауду понравится то, что он задумал: уж слишком рискованно. Величайший боец Шотландии спорил и ругался, но Лахлан знал, что это скорее игра напоказ: Маклауд любил риск не меньше его самого.

– У тебя час, – предупредил Вождь. – Мы не можем ждать дольше. Нужно уйти прежде, чем наступит время смены караула у ворот, что выходят к морю.

Лахлан кивнул.

– Мы будем вовремя.

Он собрался было уйти, но услышал:

– Эй, братец!

Обернувшись, Лахлан увидел, что Максорли протягивает ему одежду и оружие.

– Это тебе, думаю, понадобится.

Лахлан рассмеялся: забыл, надо же, что совсем голый.

Белла лежала, съежившись на своем пледе, расстеленном поверх грубого соломенного тюфяка. Она давным-давно выплакала все слезы, но, как ни была измучена и опустошена, сон не шел. Не могла она опомниться от того кошмара, который их постиг.

Cнова и снова прокручивала она в голове то, что произошло. Деспенсер и Уильям придумали идеальную ловушку. Они знали, что Белла вернется в монастырь, чтобы увидеться с дочерью и помешать им узнать о своем побеге. Враги могли догадаться – по прежнему опыту, – что с ней будет и Лахлан. Какая жестокая ирония! Любовь погубила их обоих: любовь, которую они питали друг к другу, и любовь, которую она питала к дочери.

Белла знала, что не могла поступить иначе, но разве это способно утешить? Просто не надо было просить о помощи Лахлана…

Господи, как он ее ненавидит! Даже в ужасной тьме того жуткого каменного мешка она видела, каким ядом сверкали его зеленые глаза. И она не могла его винить. Он наверняка сходит сейчас с ума, сражаясь с демонами своей личной преисподней.