Она сидела в гримерной студии и дрожала – вовсю работал кондиционер. Вот уже третий раз за последние пять недель она срывает съемки. И все этот чертов Джон Стайкс. Может, он и в самом деле лучший режиссер на свете, но это еще не дает ему права терзать и мучить ее во время съемок. Она яростно сорвала накладные ресницы и стала намазывать лицо кремом.

– Мисс О’Хара, подождите, ради бога! Ведь потом снова целый час придется гримироваться! – взмолилась гримерша.

– На сегодня работа закончена, – мрачно заявила Нили, стирая грим.

– Но мы и так отстаем…

– Мы? – Нили повернулась к ней. – Это что еще за «мы»? Господи, ну прямо каждый готов примазаться!

В дверь постучали. Это был Джон Стайкс. У него была внешность человека, побывавшего в переделках и закаленного невзгодами, что придавало ему определенное обаяние.

– Давай, Нили, пошли работать.

Она заметила, как обескуражило его ее разгримированное лицо.

– Да, такие вот дела, приятель, – на сегодня все! – Она злорадно ухмыльнулась.

Он сел:

– Ну хорошо. Сейчас три. Будем считать, что сегодня – короткий день.

– Только этот последний дубль ни к черту не годится! – выпалила она.

– А чем он тебе не понравился?

– А ты будто не понимаешь. Все время в кадре крупным планом – только ноги.

– Нили, студия за этот ваш танец платит Чаку Мартину пятьдесят тысяч долларов. Он прекрасный танцор. Что нам прикажешь снимать – его уши, что ли?

– Меня, черт вас возьми! Меня снимайте. И тело, а не ноги – я не поспеваю за ним. Я ведь не такая уж прекрасная танцовщица.

– Ушам своим не верю, – проговорил он, изобразив полное изумление. – Неужели ты способна хоть на минуту допустить, что кто-то может быть талантливей тебя?

– Слушай, Чак Мартин уже тридцать лет танцует в разных шоу на Бродвее. Правда, кроме как танцевать, он ничего не умеет. Он мне в отцы годится. Мне всего двадцать пять, однако помимо танцев я еще умею петь и играть. И пою и играю я лучше других. По части пения со мной никому не сравниться. Никому! А что касается танцев – ну что ж, я не Джинджер Роджерс и не Элинор Пауэлл. А ваш Чак Мартин умеет только танцевать. И танцует почти как Фред Астер. Но всего этого еще недостаточно, чтобы выставлять меня на всеобщее посмешище!

– Если ты все-таки признаешь, что он хорош в танце, то уж позволь нам уделить его ногам хоть пять минут.