Помню, я только вздохнула, когда мисс Хардман поднялась, чтобы выйти, однако она услышала мой вздох, повернулась и сурово добавила: «Мисс Грей, вы в полной мере унаследовали худший грех падшей души – грех гордыни. Вы горды и неблагодарны. Мама платит вам хорошее жалованье, и будь у вас хоть капля здравого смысла, вы бы с благодарностью смирились со своими обязанностями, какими бы скучными и утомительными они ни являлись, ведь за них вам щедро платят».

Моя милая мисс Хардман была необычайно здравомыслящей юной леди выдающихся способностей. Знаете, аристократы действительно принадлежат к высшему классу, который значительно превосходит все остальные в физическом, умственном и моральном отношении. Как истинная тори, я готова это признать. Не могу передать, каким тоном и с каким достоинством мисс Хардман высказала мне свое мнение, однако она была довольно-таки эгоистичной особой. Не хочется говорить плохо о тех, чье положение выше моего, но мисс Хардман была эгоисткой.

Миссис Прайер помолчала и продолжила:

– Помню еще одно высказывание мисс Хардман, которое она произносила с высокомерным видом. «Нам нужно, чтобы наши отцы совершали экстравагантные, ошибочные и безрассудные поступки, даже в некотором роде преступные, дабы засеять поле, с какого мы собираем урожай гувернанток. Даже хорошо образованным дочерям торговцев и ремесленников всегда не хватает породы и воспитания, и потому они не достойны жить в наших домах или приглядывать за нашими детьми. Мы предпочитаем поручить заботу о своем потомстве тем, чье рождение и тонкость воспитания хотя бы немного соотносятся с нашими собственными».

– Вероятно, эта мисс Хардман ставила себя выше остальных людей, раз считала, что для ее удобства необходимы их беды и даже преступления, – заметила Каролина. – Вы говорите, что она была набожной. Ее вера похожа на веру того фарисея, который благодарил Бога за то, что он не таков, как прочие люди, а тем паче мытари.

– Милая моя Каролина, не будем об этом. Меньше всего мне хочется пробудить в вашей душе недовольство своей судьбой или зависть и презрение к тем, кто выше вас. Безоговорочное повиновение властям, глубокое почтение к тем, кто лучше нас – а к ним я отношу и людей из высших сословий, – совершенно необходимы для блага любого общества. Я лишь хотела сказать, что вам, дорогая, лучше не пытаться стать гувернанткой. Трудности подобной службы будут слишком обременительны для вашего здоровья. Я бы не произнесла ни одного неуважительного слова о миссис или мисс Хардман, однако, вспоминая собственный опыт, хорошо понимаю, что вам придется несладко, попади вы в услужение к таким людям. Поначалу вы будете мужественно выносить тяготы судьбы, но вскоре затоскуете, ослабеете и не сможете справляться с работой. Вы вернетесь домой – если к тому времени у вас еще останется дом! – совершенно сломленной. А потом годы потянутся тоскливой чередой, и только сама страдалица да ее друзья будут знать, как тяжело и мучительно их бремя. Закончится все чахоткой или старческой немощью, которая и завершит последнюю главу этой печальной повести. Такова история многих жизней, и мне не хотелось бы, чтобы вы ее повторили. А теперь, дорогая, если не возражаете, давайте пойдем дальше.