– Вы же сообщите мне последние новости, как только вернетесь?

– Да, а если задержусь, обязательно напишу.

– Не бойтесь доверить мне Каролину. Я и о вашей сестре могу позаботиться, но, наверное, она уже с Робертом?

– Уверен, она выехала к нему в тот же час, как узнала. Что ж… доброго вам дня.

– Держитесь, что бы ни произошло! Я в вас верю!

– Увидим…

Шерли пришлось высвободить пальцы из руки гувернера, а Луи – выпустить ладонь, так уютно лежавшую в его собственной.

«Я думал, мне придется ее утешать, – размышлял он по дороге в Брайрменс. – А это она меня поддержала. Полный сочувствия взгляд, ласковое касание… Легче пуха и разительнее молнии. Сколько раз я мечтал завладеть ее рукой – и вот заполучил на целых пять минут. Наши пальцы теперь знакомы – и обязательно когда-нибудь встретятся вновь!»

Глава 32. Школьник и лесная нимфа

Глава 32. Школьник и лесная нимфа

До Брайрменса было ближе, чем до лощины, поэтому мистер Йорк привез своего раненого друга к себе, уложил на лучшую в доме кровать и разместил со всеми удобствами, будто родного сына. Впрочем, иначе и быть не могло. Увидеть, как высокий, горделивый южанин беспомощно валится на пыльную дорогу – мертвенно-бледный, безжизненный, – одного этого хватило бы, чтобы вызвать к несчастной жертве самый живой интерес. Кроме того, мистер Йорк единственный оказался рядом в момент выстрела, более никто не протянул руки помощи, не проявил участия, не стал хлопотать над раненым… Истекающий кровью юноша (а мистер Йорк видел в Роберте Муре исключительно юношу) оказался вдруг на совести приятеля, и совесть эта пробудилась в лучшем ее проявлении. Для человека, который любит власть и умеет ею распоряжаться, нет ничего слаще, чем держать в руках чужую человеческую жизнь, – и потому мистер Йорк проявил искреннее участие к раненому.

Под стать мистеру Йорку была и его угрюмая спутница жизни: событие это пришлось ей по нраву. Какая женщина не ужаснется, когда в дом к ней посреди ночи заносят раненого? Она, пожалуй, сразу закатит истерику… Но только не миссис Йорк! Эта дама в истерику не впадает, разве что когда Джесси отказывается сесть за вязание, предпочитая гулять по саду, или когда Мартин, повздорив с Мэтью, решает бежать в Австралию, подальше от тирании брата. А выстрел у самого ее порога, умирающий в лучшей постели – подобные пустяки лишь приободрят ее, наполнят силой духа, заставят вскинуть голову и воинственно расправить плечи.

Эта дама – из тех, кто может изводить придирками несчастную служанку и при этом героически ухаживать за полным лазаретом чумных, – всегда питала к Муру особую привязанность. Теперь же, когда он, беспомощнее младенца, очутился вдруг на ее попечении, ледяное сердце миссис Йорк и вовсе растаяло. Она окружила его заботой, никого не подпуская. Посмей кто из прислуги или даже дочерей дать несчастному хоть глоток воды, миссис Йорк устраивала нахалке трепку. Поэтому Джесси и Роза немедленно были изгнаны на первый этаж, горничным и вовсе запретили показываться возле спален.