— Я что-то неправильно понял?

Юля вздохнула, опустив глаза. Эдвард взял ее за подбородок, и она почувствовала, как краска заливает щеки.

— Я люблю Роберта, — выдавила она.

— Я знаю, — вздохнул он и подал ей халат. — Но мне показалось… Неважно. Пойдем в палату.

Юля прошла вперед. На постели лежал черный спортивный костюм с красно-белыми полосками и маленькой пантерой на груди, а рядом кофейного цвета ажурное белье с шелковыми вставками. Юля кинула халат на стул и взяла в руки лифчик: «Как же я соскучилась по белью! Интересно, Эдвард выудил из сумки первое попавшееся или повыбирал? Мог бы и попроще что достать. Впрочем, не мог. Роберт «попроще» не покупал».

— Больше не стесняешься?

— После того как ты облизал меня всю, нет. Никогда не была ханжой, — Юля силилась застегнуть крючки, но не получалось.

— Ценю в тебе это качество, — за спиной послышались шаги, и руки Эдварда перехватили из ее пальцев непослушную застежку. — Но, если ты так будешь со мной разговаривать, я тебя отшлепаю.

— Мне уже называть тебя папой? — Она взяла трусы, наклонилась чтобы вставить ногу, и ее повело в сторону.

Он молча забрал у нее белье из рук, помог натянуть трусы, а затем одел на нее брюки и кофту. Развернул к себе, как куклу и застегнул молнию.

— Какой сегодня день? — прервала она неловкую паузу.

— Пятнадцатое октября, пятница, — Эдвард явно сердился на нее.

Юля взяла его руку и поднесла к губам.

— Эти пальцы держали мое сердце, — она развернула к себе его ладонь и медленно провела по ней языком. — Прости меня, пожалуйста.

— Принято, — взгляд его просветлел. Он взял со стола расческу и усадил Юлю на стул. Зубья путались в непромытых бальзамом волосах, и Эдвард посетовал, но уже без обиды в голосе. — Подождать пока я принесу нормальный шампунь ты, конечно, не могла. Терпи теперь! Буду разбирать гнездо из спутанных волос. Потом чай будем пить. Пять часов скоро.

Юля запрокинула голову:

— А у тебя коньяка, случайно, нет?

Он щелкнул ее пальцами по носу.

— Есть, но его мы с тобой будем пить не сегодня.

Юлю свербило желание спросить Эдварда о Роберте, но чувство гордости удерживало ее от этого шага. Он тоже избегал всяких упоминаний о сыне. Телефон по-прежнему лежал где-то в сумке, и Юля боялась его доставать. Она ждала, что Роберт вернется.