— Знать что с ним происходит обязан, а как бы не очень интересно было.

Он смотрит на ее макушку, и взгляда не отводит, когда девушка поднимает голову.

Она вытягивается на цыпочках, всовывая ему в ладонь расстегнутые часы, и громко чмокает его в губы.

— Ага, как я погляжу, кто-то скучал по мне, да не сильно.

Она пожимает плечами, а потом чмокает его еще и в щеку. И когда Карелин намеревается перехватить ее за талию, Кира проворно уворачивается и прислоняется к столешнице.

Ее ситцевое платье в мокрых пятнах от копания в морозилке.

— Сейчас… зубы мне все заговоришь своими подкатами, так что сначала давай рассказывай.

Он смотрит на нее непроницаемо некоторое время.

— Невозможно заговорить кому-то зубы поцелуями. И как я могу рассказывать, если ты просишь «не заговаривать зубы»?

Кира закатывает глаза и ставит чайник.

— Простите, лорд Буквальность, я неправильно выбрала выражение.

— Люблю, когда ты извиняешься, — потряхивает он слегка циферблатом, — особенно после полуночи.

— «Особенно после полуночи, ах, миледи», — перекривляет Кира его шепотом и взвизгивает, когда он ее все-таки поближе к себе притягивает. Смеется во время короткого поцелуя.

— Ну все-все, я поняла, — отмахивается она от него и к уже отключившемуся чайнику тянется.

— Я на Гольфстрим его посадил. В Малибу теперь путь держит, — он выдыхает и прокашливается. — Его помощник, который вчера уволился, говорит это лучший рехаб в мире. Самый строгий. Ну и прочее.

И еще самый элитный, он имеет в виду.

— Он… был пьян? — неуверенно спрашивает Кира.

Рома морщится, не то кивая головой, не то покачивая.

— Это не то, как бы я это описал. Когда я доехал, Коля уже находился… на пути к вытрезвлению. Аман, кстати, внесли его в черный список.

Ну, это на годик, думает Кира. Слишком уж они все деньги Фрезя любят.