Так я делаю всякий раз, когда она засыпает или когда я слежу за ней издалека. Я смотрю, думаю и пытаюсь решить, что собираюсь с ней делать.

То, что начиналось как игра извращенной похоти и звериного желания, превращается в опасное чувство собственничество и безумную одержимость, которую я не могу остановить.

Мой телефон вибрирует, я встаю и выхожу на улицу, закрывая за собой дверь.

Я отвечаю.

— У тебя что-то есть для меня?

— Никакого привет, как поживает мой любимый дядя? — сказал Ян недоверчивым тоном с другого конца.

Он не только один из ближайших охранников моего отца, но и лучший друг моей матери, на протяжении всей моей жизни. Отец не в восторге от этого факта.

— Полагаю, ты бы не позвонил, если бы у тебя не было для меня информации, — говорю я деловым тоном.

— Ты так похож на своего отца, что это отвратительно, — он говорит с русским акцентом, затем вздыхает, — А я-то думал, что годы, проведенные вместе, позволят тебе постичь мой превосходный характер.

— Ян.

— Хорошо, хорошо. Хотя я не совсем понимаю, что ты имеешь против симпатичного паренька, я смог определить и найти этого ублюдка. Это было намного проще, чем ты говорил, что также является еще одним аргументом для скуки.

Я провожу указательным пальцем по бедру, вперед-назад.

— Пришли мне все, что у тебя есть.

— Никакого спасибо, Ян. Я подарю тебе сувенир из Англии?

— Спасибо. Я твой должник.

— Вот так-то лучше, — он делает паузу. — Я уверен, что мне не нужно беспокоиться о тебе, но ты ведь не втянешь себя в неприятности, не так ли? А если у тебя будут неприятности, ты обязательно дашь мне знать, чтобы я мог присоединиться, верно?

— Это мой бой. Тебе не о чем беспокоиться.

— Это мой мальчик. Но не навреди себе. Твоя мать беспокоится, думая, что ты растешь бессердечным человеком, похожим на младшую версию твоего отца. Спойлер: она была не самой большой его поклонницей в те времена.

Я знаю об этом все.

Просто потому, что я был ребенком, мои родители и даже Ян думают, что я ничего не помню, что я был слишком счастлив, чтобы заметить, как призраки моей матери съедали ее изнутри и ничего не оставили папе и мне.