Мирон вытянулся, отвёл взгляд вдаль и сухо проговорил:

– Мы никогда с тобой не обсуждали мою личную жизнь, не будем и начинать. Ты – мой юрист, я – твой работодатель…

– Я же твоя подруга, ты не забыл?– обиженно отшатнулась она.

Мирон невозмутимо пропустил пальцы сквозь волосы на макушке и посмотрел прямо в глаза Боговой.

– Даже друзья должны иметь представление о личном пространстве… Если у тебя всё – доброго пути!

Нат так и не осмелилась сказать что-то в ответ, выдавив разочарованную дрожащую улыбку, но за неё громко сказал двигатель «хонды». В ту минуту, когда пыль за машиной Боговой заклубилась столбом, Мирону пришла крамольная мысль заменить всех сотрудниц – женщин в своём небольшом коллективе на мужчин. Хотя от Дарьи отказываться не хотелось: девушка была редкой умницей, и в его часто удалённом режиме работы помогала очень эффективно.

В конце июля Шакринские уехали в долгожданный двухнедельный тур по Черногории, оплаченный Мироном. Наталья неожиданно взяла отпуск по личным обстоятельствам. И мысль о смене некоторых работников потеряла свою остроту.

В связи с отсутствием Петра, забот у Мирона удвоилось. Руководство нефтеперерабатывающим заводом было тем ещё удовольствием и занозой в печени. А когда Шакринские вернулись, новый проект Мирона уже был на той стадии, что не требовал ежедневного личного присутствия, и решение было принято мгновенно: он собрал личные вещи, альпинистское снаряжение, передал дела Петру и Григорию, взял у Михаила недавно приобретённый внедорожник «Джип Вранглер Рубикон» и выехал на Эльбрус.

Глава 39

Глава 39

Прошла пара недель, как я рассталась с Заварским. Ни звонков, ни сообщений – ничего… Конечно, после такого прощания мужчины ненавидят женщин. Да и я отрезала, так отрезала. Вот и отлично: не придётся больше притворяться ни перед кем, сопротивляться себе, а медленно зализать раны и успокоиться. Давно было пора вернуться из сказки, не забывая, что есть ещё и своя жизнь, которую должна оберегать. Кто же ещё, кроме меня?

Ведь когда тебя раз за разом настигает торнадо, ты уже не хочешь отстраивать новый дом на том же месте и уезжаешь туда, где безопасно. Да, немного злило, что придётся спасаться подпольем, а это, как маленькая смерть, но всё случившееся нужно просто пережевать и выплюнуть. Нечего отравлять организм.

Но после этого расставания наступило какое-то затмение. Всё стало безразлично. Потянулись дни… один, похожий на другой. Неделя за неделей… Я заметила, что потеряла чувствительность, перестала так тонко ощущать людей. Скорее, потому что плавала где-то далеко от них и не вовлекалась в их проблемы. Не могу сказать, что это мешало работе: проблемы у клиентов одни и те же, большинство постоянные – консультации шли по накатанной схеме, но чего-то однозначно не хватало. Словно наравне с тем, что меня нельзя было ничем поразить, теперь я ещё потеряла и способность чувствовать простые вещи: краски дня, вкус еды, интерес к книгам и фильмам, радоваться успехам дочери. Меня трудно было разозлить и даже возмутить. Всё ровно – на уровне очевидности.