«Ничего, залижешь раны, и снова в бой»,– усмехнулась, улыбаясь Павлову, который отвлёкся на стук и оглянулся.

– Анатолий Алексеевич, я к вам на следующей неделе на приём записалась. Можно с собой дочь приведу, а то ей скоро возвращаться в Питер на учёбу, а у вас всё время расписано?

– Конечно, Настя Александровна, сказали бы раньше. Для вас в любое время,– искренне улыбнулся тот.

– Вы же знаете, я не пользуюсь положением, только ради дочери напросилась. Вы внимательный и опытный доктор, такого нелегко найти,– дружелюбно улыбнулась в ответ, прощально кивнула и вышла.

Внезапно прямо в метре от меня в коридор свернула женщина в знакомом коралловом брючном костюме. Я вросла в пол и проводила её ламинированный затылок до самого прохода к лестнице.

Наталья Богова так была занята собой, что и не заметила меня. И славно! К этой встрече я не была готова ни морально, ни физически: холерика во мне перекосило от нахлынувших воспоминаний обо всём и обо всех.

«Что она тут забыла?!»– спешно возвращаясь к себе, думала я.

А когда перед обедом меня вызвала Гонорова, что-то тихо дзинькнуло внутри, но, отбросив смутные подозрения, я поднялась на административный этаж.

Ещё при входе в кабинет заметив, как ЕБ из-за стола смотрит на меня поверх очков, а потом вскидывает одну бровь и строгим взглядом провожает к стулу напротив, я приготовилась к самому неприятному разговору.

ЕБ угрожающе твёрдо надвинула очки на нос и начала без прелюдий:

– В июне у вас на приёме был некто господин Заварский, так?

Всё ожидала, но не этой фамилии. Сделала задумчивое лицо, отвела взгляд к окну и медленно кивнула:

– Да, посетил один раз. Больше не записывался…

– И вы решили посетить его лично!– так зазвенел её голос, что даже холод от кондиционера показался африканским ветром.

– В каком смысле?– нахмурилась я.

– Не мне вам говорить, Анастасия Александровна, что недопустимо заводить отношения с клиентами, тем более когда они могут вылиться в скандал для нашей клиники!– поднялась Гонорова и стала ходить вдоль своего стола.

До меня всё ещё не доходила вся соль этого бесцеремонного заявления. Несомненно, Заварский был оскорблён моей выходкой при последней встрече, но не могла поверить, что он стал бы афишировать подобное: не в его правилах, да и гордость не позволила бы. От минутных сомнений, что он так мог поступить со мной, что всё для него было игрой, к горлу подкатила тошнота.

И вдруг запоздалая догадка выстрелила прямо в висок, от чего я поморщилась и погладила щёку ладонью. Источником была Богова: кто ещё мог устроить такую заварушку?