Нью-Йорк, Дакота-билдинг, в тот же день

Элизабет выскочила из квартиры, едва услышав от Нормы, что Жюстен ушел. Сердце рвалось у нее из груди.

Было страшно навсегда его потерять — как родителей, как Ричарда.

Громадный город-спрут, бесконечно растущий, щетинящийся новыми зданиями, одни выше других, грозил поглотить того, кого она, Элизабет, любила. А если этого не сделает Нью-Йорк, со своим обилием иммигрантского населения,

Жюстена непременно погубит океан…

Перед глазами мелькали картины пережитых катастроф. Вот гигантская волна, эта серая стена из воды, обрушивается на палубу… А вот толпа убийц ударами сбивает свою несчастную жертву наземь…

— Жюстен, вернись! — бормотала она, сбегая вниз по лестнице. — Ты не мог уйти далеко!

Она не стала спускаться на лифте, чтобы выиграть время. Оказавшись в просторном внутреннем дворе, Элизабет ринулась к арочному выходу, даже не глянув на стоявшего возле фигурных кованых ворот швейцара, который следил за тем, кто входит и выходит из дома.

— Он свернул направо! — крикнул ей швейцар, будучи уверенным, что красивая миссис Джонсон бежит следом за французом, который только что вышел.

Чтобы развеять скуку, он развлекался на манер парижских консьержей — присматривался к одежде посетителей и жильцов Дакота-билдинг, ловил акцент, пытался определить уровень благосостояния. По тому, как Жюстен спросил, на каком этаже живут Вулворты, швейцар с легкостью определил его национальность.

— Спасибо! — крикнула Элизабет, не оглядываясь.

На тротуарах 72-й улицы в это время суток было людно. На шоссе — транспортные средства всех разновидностей: конные упряжки, автомобили, омнибусы.

«Он мог взять такси! — испугалась молодая женщина, ища силуэт Жюстена в толпе. — Если б знать, в какой гостинице он остановился!»

Она побежала дальше, сдерживаясь, чтобы не позвать его по имени, расталкивая тех, кто затруднял обзор. И вдруг впереди мелькнула белая рубашка, белокурые волосы…

— Это он!

Жюстен снял пиджак и панаму и теперь шел с непокрытой головой. Элизабет прибавила ходу. Столкнулась с дамой, проигнорировав ее сердитый взгляд, потом — с супружеской четой с суровыми лицами, в черной одежде.

И наконец догнала.