Все его поступки испортили мое представление о нем.

Не думаю, что отец когда-либо планировал пожертвовать собой ради меня. Телефонный звонок был просто еще одной ложью и манипуляцией, чтобы заставить Ронана поверить, что он уступил. Папа решил поставить меня прямо в центр его мести, не обращая внимания на то, что со мной могло что-то случиться. Так оно и вышло.

Я больше не видела своего отца; я видела человека, который был побежден ненавистью в сердце. Теперь я знала, что именно поэтому для меня никогда не было места.

Жив он или умер, но мой траур по нему закончился.

Мой взгляд скользнул к Ронану, который сидел рядом с моей кроватью, одетый в Tom Ford и усталые глаза. Он молча наблюдал за мной. Я каким-то образом знала, что он оставался рядом со мной, пока я находилась без сознания. Этот мужчина, которого я когда-то ненавидела, стал человеком, которого я любила.

Ронан ошибался.

Я не могла вынести мысли о жизни без него.

Это пугало меня — эта любовь, которая угрожала зависимостью.

Преданность была ярким сиянием, согревавшим мою душу, хотя ощущение было таким, будто оно просто разорвало бы мою грудь, если бы расширилось еще больше.

Я не жалела, что приняла эту пулю за Ронана, но тот факт, что я почти умерла, заставил меня взглянуть на жизнь в другой перспективе. По правде говоря, я тогда еще не жила. Не испытала ничего, кроме вида закрытых золотых ворот, изнутри Русского дома и влюблённости. Если бы я не нашла себя, влюбленность была бы всем.

Я знала, что должна сделать, хотя сама мысль об этом вызывала во мне отвращение, разрывая сердце. Я знала слабости Ронана, и тот факт, что я собиралась нанести удар, причинил мне боль. Но я также знала, что он был самым сильным человеком, которого я когда-либо встречала. И это решение я должна была принять сама.

— Думаю, что Хаос не должен отправляться в приют, — наконец сказала я, мой хриплый тон скрывал сердечную боль внутри.

Папа вскинул голову, услышав мой голос.

Ронан улыбнулся, но улыбка не коснулась глаз. Мой желудок сжался, когда я поняла, что он знает, с чем я пришла к соглашению.

— Как долго я была без сознания? — спросила я.

— Три дня, — ответил Ронан.

Папа поднялся на ноги, подошел к моей кровати и схватил меня за руку с капельницей.

— Мне так жаль, ангел. Я… — его голос дрогнул. — Я никогда себе этого не прощу.

Я смотрела на его руку, держащую мою, и все, о чем я могла думать, это был первый раз, когда он коснулся меня намеренно за многие годы. И достаточно было быть пристреленной из его собственного пистолета, чтобы добиться данного эффекта.