Папа мог заботиться обо мне, но он никогда не любил меня по-настоящему. Я была просто знаком его ядовитой одержимости известной оперной певицей.

Мне казалось, что он бросил меня много лет назад, но было что-то окончательное в том, как он исчез, что послало осколок стекла в мою грудь. Именно чувство покинутости и того, что меня используют, убедило меня начать следующий разговор.

Глядя вслед удаляющемуся папе, я сказала:

— Если поторопишься, то сможешь поймать его на парковке.

— Нет.

Тон Ронана был насмешливым.

— Он знает, что теперь ты не причинишь мне вреда. Ты лишился преимущества.

— Он был здесь весь день, — отрезал Ронан. — Если бы я хотел убить его, то уже сделал бы это несколько раз.

Я перевела взгляд на него. Вид его наполнил меня тяжелым желанием, чтобы он прикоснулся ко мне, обнял меня, показал, что он заботится обо мне. Но напоминание о том, что я не могу этого сделать, было похоже на удар кулаком в грудь.

Я судорожно сглотнула.

— Значит, ты отказался от своей мести?

Он стиснул зубы.

— Думаешь, я сейчас думаю о мести?

— Ты ударил его, — бросила я вызов.

— Это было необходимо ради восстановления концентрации.

— Ради твоей концентрации за наблюдением, как я сплю.

— Да, — прорычал он.

Его ответ был бы забавным, если бы мое сердце не горело, пытаясь заставить отказаться от решения. Нервничая, я сосредоточилась на пленке, которая держала мою капельницу в руке.

— Итак, если ты сейчас не думаешь о мести, то о чем тогда думаешь?

— Я жду.