В глазах собачонки читалась та же печаль, что и в глазах ее хозяина, и их дуэт, пленительный поначалу, казался теперь жалким, унизительным что для животного, что для его владельца. Пары монет, брошенных в лежащую перед ними шляпу, наверное, более чем хватало, чтобы сносить этот позор, вот только мало кто задерживался, чтобы посмотреть на их выступление.
– Все мысли только о том, что бы положить в желудок, – пожаловалась Ана. – Это единственная часть тела, которую я еще чувствую. – Ее спина и ноги затекли от долгого сидения. – Интересно, где тут можно поесть.
Магазины не пустовали, но Дуарте хотели растянуть средства на как можно более долгий срок. Несколькими неделями ранее сеньор Дуарте снял с их банковского счета все деньги, и теперь невозможно было сказать, сколько им придется рассчитывать только на них. Он не спешил развязывать мошну.
Хотя они вроде были не против делиться с Мерседес всем, что имели, девушка частенько мучилась угрызениями совести. Кроме своей компании и разговоров, – а Мерседес прекрасно сознавала, что больше Ане в этом смысле рассчитывать не на кого, – она мало что могла предложить взамен. Деньги у нее давным-давно закончились.
Ана с Мерседес решили пройтись, пока сеньор Дуарте искал, где им остановиться. Они прогуливались, а у Мерседес из головы не шел образ танцующей собачонки в гофрированном воротничке. И тут вдруг ее посетила мысль, простая и очевидная, хоть она и привела ее в крайнее смятение. Если у нее выйдет отыскать кого-нибудь, кто согласится ей аккомпанировать, она сможет станцевать, и тогда, если ей заплатят за выступление, она сумеет хоть как-то отблагодарить семью Дуарте, не будет для них обузой.
Сперва они зашли в одно из кафе на площади. Как и везде в городе в этот час, там царило ощущение запустения. Многие молодые люди уехали, чтобы вступить в ряды ополченцев, так что казалось, будто не стало вдруг целого слоя общества. Впрочем, мужчина средних лет, управляющий баром, производил впечатление довольно жизнерадостного малого. Вечером у него по-прежнему ожидался наплыв клиентов, и ему надо было подготовиться. С алкоголем перебоев пока не было, и народ пил вволю. Дела шли неплохо. Он улыбнулся вошедшим девушкам.
– Чем могу помочь? – поинтересовался он.
– Мы бы хотели вас кое о чем спросить, – бойко начала Ана. – Моя подруга хочет станцевать. Вы разрешите ей выступить здесь?
Бармен перестал натирать бокалы.
– Станцевать? Здесь, в кафе?
Он отреагировал так, словно его попросили о чем-то из ряда вон выходящем, хотя на этих деревянных половицах выступали величайшие из местных танцоров. На стене за стойкой даже висела подписанная фотография прославленной