– Но у меня больше ничего нет, – призналась она. – В этом я ушла из дому. Вот туфли только прихватила, и все.

– Мария! Мария! – уже кричал мужчина в сторону лестницы, ведущей прямо из бара на второй этаж, и через мгновение там показалась хрупкая женщина, его жена.

Обошлись без представлений.

– Она будет танцевать сегодня вечером, – сообщил он, указывая на Мерседес, – но ей нужно платье. Можешь ей найти что-нибудь?

Женщина окинула Мерседес внимательным взглядом и, обернувшись, ушла.

– Она быстро управится, – пояснил хозяин. – Дочка раньше танцевала, она была чуть полнее тебя, но что-нибудь да подойдет.

Не успели они оглянуться, как женщина вернулась. Через руку у нее были перекинуты два платья, и Мерседес примерила их в задней комнатке. Ей было непривычно снова ощущать вес оборок и то, как выразительно они колыхались вокруг ее лодыжек. Одно из платьев, красное в крупный белый горох, село на нее лучше другого. В груди и рукавах оно ей было широковато, но для танцев все равно подходило куда лучше ее изношенной юбки.

Девушки ушли, пообещав вернуться ближе к вечеру.

Гитарист, мужчина лет пятидесяти, оказался довольно умелым, он неоднократно играл на хуэргас, но предпочитал выступать сольно, а не в качестве аккомпаниатора. Их репертуар понравился зрителям, они смогли хоть на несколько часов отвлечься. Время от времени слышались редкие, приглушенные «Оле!».

Мерседес удивилась, насколько механическими выходили ее движения, когда она танцует только ради денег. Это было так не похоже на ту встряхнувшую ее ночь в Альмерии. Но в чашку, с которой Ана обошла зрителей, летели монеты, а хозяин кафе, взяв из кассы пригоршню мелочи, с улыбкой сунул ее девушке. Выручка в тот вечер порадовала.

– Я двигалась как деревянная, – сокрушалась Мерседес, когда они с Аной улеглись спать.

– Да не переживай ты, – утешила ее Ана. – Никто и не заметил. Они просто наслаждались представлением. Ты в любом случае перетанцевала собачку!

Мерседес рассмеялась:

– Лучше бы они в кукольный театр сходили.

Они проделали то же самое еще в нескольких городах, пока медленно продвигались в сторону Бильбао. Мерседес поняла, что зрителям нравится, а что оставляет их равнодушными, она и танцевать стала иначе – уверенно и бережно расходуя силы. Редкие зрители замечали, как мало души она вкладывает в танец. Девушка понимала, что за живое так никого не взять, но это был неплохой способ заработать на жизнь, и она была счастлива поделиться деньгами с Аной и ее родителями. Танец снова, теперь уже иным способом, спасал ее.