– Вот пустомели! – воскликнула Скарлетт, заставляя себя улыбнуться.

Когда Эшли вот так улыбался, она видела его прежнего, которого знала еще по «Двенадцати дубам». Но в эти дни улыбался он очень редко. Как все хорошо складывается: и дышится свободно, и ярко светит солнце, и лицо Эшли такое веселое, и говорить им легко. Сердце Скарлетт учащенно забилось, готовое выскочить из груди, и слезы навернулись на глаза. Она вдруг вновь почувствовала себя шестнадцатилетней девушкой, у которой душа поет от избытка чувств. Ее охватило безумное желание сдернуть с головы шляпу и подбросить ее вверх с криком «Ура!», но она тут же подумала, как удивится ее чудачеству Эшли, и неожиданно расхохоталась, да так, что слезы навернулись на глаза. Он тоже рассмеялся, запрокинув голову, считая, что ее веселость вызвана дружеским предательством мужчин, которые выдали секрет Мелли.

– Входи, Скарлетт. Я как раз занимался бухгалтерией.

Она прошла в небольшую комнату, залитую полуденным солнцем, и села на стул, стоящий у шведского бюро. Эшли вошел следом и устроился на краю грубо сколоченного стола, свесив длинные ноги.

– А давай, Эшли, сегодня не будем разбираться в цифрах! Оставим их на потом. Когда у меня на голове новая шляпа, мне уже не до цифр.

– Да, цифры пасуют перед красивыми шляпами, – согласился Эшли. – Скарлетт, ты хорошеешь день ото дня.

Он встал со стола, смеясь взял ее руки и развел в стороны, рассматривая платье.

– Ты очень красивая. Я не представляю тебя старой.

Ощутив прикосновение его рук, Скарлетт поймала себя на мысли, что все утро, напоенное счастьем, она надеялась почувствовать тепло его рук, увидеть нежность в его глазах, услышать от него слова, которые не оставят сомнений, что она дорога ему. Эта встреча оказалась первой с того холодного дня в саду «Тары», когда впервые их руки сплелись не в обычном протокольном пожатии, и она все долгие месяцы жила ожиданием повторения. Но почему же теперь…

Как странно, что прикосновение его рук ничуть не взволновало! Хотя когда-то при одном приближении Эшли ее охватывала нервная дрожь. Сейчас же она чувствует только дружеское расположение. От прикосновения Эшли ее больше не бросает в жар, и сердце бьется ровно и спокойно. Это открытие озадачило и удивило Скарлетт. Эшли все еще принадлежит ей, она не может жить без него, она любит его больше всего на свете. А тогда почему?..

Нет, об этом лучше не думать. Достаточно того, что она с ним, он держит ее руки и улыбается как старый добрый друг – ни прежней скованности, ни лихорадочного напряжения… Все происходит как-то на удивление странно, а ведь им так много надо сказать друг другу. Его глаза, ясные и сияющие, смотрели на нее, и он улыбался той неотразимой улыбкой, которую она так любила; улыбался, словно, кроме счастья, они ничего и никогда не испытывали. В его глазах уже не было непреодолимого препятствия, не было в них и прежней отрешенности, сбивавшей ее с толку. Скарлетт снова рассмеялась и сказала: