Скарлетт села, кутаясь в халат, и изучающее вгляделась в его лицо. Оно оставалось мрачным и бесстрастным.

– Я не пойду, Ретт. Я не пойду… пока мы не выясним это недоразумение.

– Если ты не покажешься сегодня вечером на людях, то всю жизнь не сможешь никому прямо смотреть в глаза. Я готов терпеть гулящую жену, но не трусливую. Ты пойдешь со мной, даже если все, начиная от Алекса Стивенса и кончая Арчи, будут игнорировать тебя, а миссис Уилкс попросит нас покинуть их дом.

– Ретт, позволь мне объяснить…

– Я ничего не хочу слышать. Нет времени. Одевайся.

– Они не так все поняли… Индия, миссис Элсинг и Арчи. Они меня ненавидят. Индия так сильно меня ненавидит, что готова облить грязью родного брата, лишь бы выставить меня в дурном свете. Если бы ты только позволил мне объяснить…

«Боже мой! – ужаснулась Скарлетт. – А вдруг он скажет: «Хорошо, объясни, пожалуйста!» – какие слова я тогда скажу? Как я смогу все ему объяснить?»

– Меня станут обливать грязью, никуда я не пойду.

– Пойдешь. А будешь стоять на своем, я схвачу тебя за горло и пинками под твой прелестный зад спущу с лестницы.

Глаза Ретта холодно сверкнули, он рывком поднял жену с постели и, схватив корсет, бросил ей:

– Надевай. Я зашнурую тебя. Не бойся, я знаю, как это делается. Нет, я не пойду звать на помощь Мамми – тогда ты запрешься и будешь трусливо здесь отсиживаться.

– Я вовсе не трусиха, – обиделась Скарлетт, забыв о страхе. – Я…

– Только избавь меня от твоей саги о пристреленном янки и целом отряде Шермана. Ты труслива… вдобавок ко всему. И дело вовсе не в тебе, сегодня ты обязана идти ради Бонни. На кон поставлено ее будущее. Быстрее влезай в свой корсет!

Скарлетт поспешно скинула халат и осталась стоять в одной сорочке. Если бы Ретт видел, как идет ей эта сорочка, выражение его лица не было бы таким ужасным. Все-таки он очень давно не видел ее в ночной сорочке. Но нет, он не оборачивается. Роется в шкафу, выбирая платье. Наконец остановился на новом желтовато-зеленом из муара, с глубоким вырезом и огромным турнюром из нежных роз.

– Наденешь его! – приказал он, швыряя платье на постель и направляясь к ней. – Для сегодняшнего вечера ничего скромного и сдержанного, в серых и лиловых тонах. Ваш флаг должен быть гвоздями прибит к мачте, иначе вы его спустите, если уже не спустили. И побольше румян. Я уверен, что та женщина, которую фарисеи поймали на прелюбодеянии, была не так бледна. Повернись.

Он взялся за шнуровку корсета и так сильно дернул ее, что Скарлетт испуганно вскрикнула от такой бесцеремонности.

– Что, больно? – рассмеялся Ретт. – Жаль, что этот шнурок не на твоей шее.