Скарлетт почувствовала, как смелость и самоуверенность оставляют ее от сознания того, что оружие, которое защищало ее от всего мира, уже никогда не будет обнажено.

«Мелани была моей единственной подругой, – с горечью подумала она, – единственной женщиной, после мамы, которая по-настоящему любила меня. В сущности, она заменила мне мать. Все, кто знал Мелани, всегда тянулись к ней».

Значит, за этой закрытой дверью Эллен как бы во второй раз покидает сей бренный мир. Мысленно Скарлетт снова перенеслась в «Тару», в тот мир, где, увы, уже не будет той слабой, мягкой, доброй и наделенной необычайной силой духа женщины, которая помогала ей преодолевать жизненные невзгоды.

Скарлетт стояла в холле, нерешительная, испуганная, и яркий свет камина в гостиной отбрасывал мрачные тени на стены вокруг нее. Дом погрузился в ночную тишину, и это холодное безмолвие, капля за каплей, усиливало ее тревогу. Эшли? Где Эшли?

Как продрогшее животное, ищущее тепла, Скарлетт направилась в гостиную, но его там не было. Она должна найти его. Только что она открыла служивший ее единственной опорой в жизни источник силы Мелани, который вот-вот иссякнет, но ведь еще остался Эшли. Тот, в ком счастливым образом сочеталась сила духа с мудростью и способностью утешать других. Эшли и его любовь помогут ей преодолеть слабость и страхи; он поддержит ее и развеет печаль.

«Должно быть, он у себя», – решила Скарлетт и, неслышно миновав холл, постучала в дверь. Ей никто не ответил, и тогда Скарлетт толкнула дверь. Эшли стоял перед комодом и разглядывал чиненые-перечиненые перчатки Мелани. Сначала он брал одну перчатку и смотрел на нее так, словно никогда ее не видел, затем осторожно, как будто она была стеклянная, клал на место и брал другую.

– Эшли! – робко позвала его Скарлетт.

Он медленно повернулся и посмотрел на нее. Сонливая отрешенность исчезла из его серых глаз, и теперь они были широко открыты. В них отражались страх, беспомощность, растерянность. Таким она никогда не видела Эшли. Ужасное предчувствие, которое захватило Скарлетт в холле, еще больше усилилось при взгляде на его лицо. Она подошла к нему и сказала:

– Мне страшно. О боже, Эшли, обними меня. Мне так страшно.

Но он продолжал неподвижно стоять, сжимая в руках перчатку. Скарлетт положила руку ему на плечо и прошептала:

– Что с тобой?

Его глаза, полные отчаяния, долго смотрели в ее лицо и, видимо, не находили ответа. Наконец он чужим голосом произнес:

– Я хотел идти к тебе. Я хотел бежать к тебе… бежать как ребенок, который ищет утешения… а вижу еще более испуганного ребенка, прибежавшего ко мне.