«О, – подумала Скарлетт, – не один Эшли слеп до глупости. Как я не разглядела».

Многие годы с любовью Ретта она чувствовала себя как за каменной стеной, принимая ее на веру, как принимала на веру любовь Мелани, воображая, что черпает силы только в самой себе. И если этим вечером она осознала, что Мелани всегда была рядом с ней в тяжелых боях за существование, то теперь ей стало совершенно ясно, что, оставаясь в тени и понимая ее, как никто другой, Ретт, готовый в любую минуту прийти на помощь, всегда питал к ней самые нежные чувства. Ретт на благотворительном базаре, увидевший нетерпение в ее глазах и ведущий в виргинской кадрили; Ретт, помогающий ей избавиться от оков траура; Ретт, выводящий ее из объятой огнем Атланты в ту ночь, когда город пал; Ретт, одалживающий ей деньги, чтобы она могла открыть свое дело; Ретт, который утешал ее, когда она просыпалась по ночам, плача от испуга… господи, да ни один мужчина не сделал бы столько, если бы без памяти не любил женщину!

С деревьев на нее сочилась влага, но Скарлетт ничего не замечала. Не замечала она и пелену, продолжавшую висеть перед ее глазами. Вспоминая Ретта, его смуглое лицо, белозубую улыбку и темные настороженные глаза, она трепетала.

«Я люблю его, – шептали ее губы, и, как всегда, она восприняла это откровение без особого удивления, с непосредственностью ребенка, принимающего подарок. – Я не знаю, давно ли я люблю его, но это так. И не будь Эшли, я все поняла бы значительно раньше. Я не могла понимать, что творится вокруг, потому что Эшли преграждал мне путь».

Она любила его, этого негодяя, не знающего ни совести, ни чести… по крайней мере, в том смысле, в котором понимал слово «честь» Эшли. «Проклятая честь Эшли! Честь Эшли всегда подводила меня. Да, с тех самых дней, когда он приезжал ко мне в гости, хотя уже тогда знал, что в «Двенадцати дубах» ожидают его бракосочетания с Мелани. Ретт никогда не подводил меня, даже в тот ужасный вечер у Мелани, когда имел полное право свернуть мне шею. Даже бросив меня во время бегства из Атланты, он знал, что я буду в безопасности. Он был уверен, что я как-нибудь выкарабкаюсь. Даже сидя в тюрьме янки, он играл со мной, соглашаясь взять меня за деньги, ради которых я пришла к нему. Он не взял бы меня, просто дразнил. Все это время он любил меня, а я так подло относилась к нему. Сколько раз я обижала его, но он из-за своей гордости не подавал вида. И когда умерла Бонни… Боже, как я могла?»

Скарлетт встала и посмотрела на дом, стоящий на возвышении. Еще полчаса назад она решила, что потеряла все на свете, за исключением денег, все, без чего немыслима жизнь: мать, отца, Бонни, Мамми, Мелани и Эшли. Надо было лишиться их всех, чтобы понять, что она любит Ретта… любит его, потому что он сильный и неразборчивый в средствах, страстный и приземленный, весь в нее.