«Нашей» он называет деревянную, выкрашенную зеленой краской скамейку, на который мы частенько зависали, когда еще встречались. Немного странно, что Егор выбрал именно ее. Хотя, возможно, он посчитал, что это просто удобный ориентир. Я ведь действительно поняла его с полуслова.

– Хорошо, – отзываюсь я и сбрасываю вызов.

* * *

Когда я подхожу к назначенному месту, Егор уже сидит на той самой ярко-зеленой лавочке. Краска на ней кое-где уже облупилась, но она все-равно выглядит по-летнему сочно. Особенно в сравнении с другими серо-бурыми скамейками.

Заметив меня, парень поднимается на ноги и коротко кивает в знак приветствия. Уж чего-чего, а манер у Янковского не отнять. Он джентельмен по натуре. Воспитанный и безукоризненно учтивый в любой ситуации.

– Как дела? – спрашиваю я, опускаясь на лавочку.

Несмотря на то, что в последнее время моя жизнь – полнейшее дерьмо, я рада его видеть. Впервые за много дней губы растягиваются в слабой, но вполне искренней улыбке.

– Нормально, – Егор тоже садится. – А вот у тебя, думаю, не очень…

– Да уж, – вздыхаю.

– Почему не сказала, что у Глеба проблемы? – поворачивается ко мне и впивается в лицо острым взглядом.

– Да я… Даже не знаю, – пожимаю плечами. – Не думала, что это уместно.

– Мы вроде расстались друзьями, – произносит с укором. – А друзья о таком не молчат.

– Ну а толку рассказывать, Егор? – горько усмехаюсь. – Это все равно ничего не изменит…

Повисает тишина. Парень задумчиво хмурится и переводит взгляд вдаль, в небо, в котором сотнями багряных всполохов разгорается закат. Летом солнце заходит особенно красиво, будто устраивает показательный спектакль. Танцует на линии горизонта, обнимает сияющими лучами землю и наполняет воздух теплым мерцанием. Я тоже на какое-то время растворяюсь в созерцании живописного пейзажа, цепляющего за живое, а потом грустно вздыхаю: чертовски жаль, что Глеб этого не видит.

– Он ведь ни в чем не виноват, правда? – глухо произносит Егор.

– Сомневаешься? – отзываюсь тихо.

– Нет. Нисколько, – медленно ведет головой из стороны в сторону.

А затем вдруг снимает с себя небольшую плечевую сумку и кладет ее рядом со мной:

– Вот, возьми. Это должно помочь.

Ничего не понимая, беру сумку в руки и, расстегнув молнию, пораженно ахаю. Перед моими глазами толстенная пачка оранжевых купюр.