Раньше я считала себя беспринципной и бессовестной, потому что делала много того, чем нельзя гордиться. Но сейчас я понимаю, что совесть, как и принципы, у меня все-таки имеется. Дотошная такая, неусыпная. И грызет она меня будь здоров – вся душа уже в ранах.

Каждый из нас оправдывает свои дурные поступки теми или иными мотивами. Кто-то обидой, кто-то завистью, кто-то стремлением восстановить вселенскую справедливость. Но порой случаются такие события, в которых ни одно из миллиона заранее приготовленных оправданий не будет звучать убедительно.

Взять, к примеру, нашу ситуацию с матерью Глеба. Что бы я ни сказала, что бы ни сделала, я все равно буду человеком, который отнял у этой замечательной женщины сына. И с этим осознанием мне приходится жить.

Каждый божий день чувство вины обжигает мои внутренности, подобно серной кислоте: мне невыносимо находиться в квартире Анны Валерьевны и вести тоскливые разговоры о Глебе. Невыносимо прикидываться невинной овечкой. Невыносимо есть ее приготовленную с любовью еду. Ведь внутренний голос, надрываясь, орет, что я не заслуживаю доброго отношения. Не заслуживаю.

Подхожу к пустующей остановке общественного транспорта и приваливаюсь лбом к облезлой металлической стене. На несколько секунд закрываю глаза и глубоко тяну носом пыльный воздух. По щеке скатывается одинокая слеза и, на секунду зависнув на подбородке, падает на грязный асфальт.

Шмыгаю носом и, почувствовав в кармане вибрацию телефона, болезненно морщусь. Наверное, опять мать долбит. С тех пор, как помер Игорь, она не перестает атаковать меня сообщениями и звонками. Ревет в трубку и громко причитает, мол, как же ей, бедной, жить дальше. Честно сказать, я искренне надеюсь, что врачи продержат ее в больнице как можно дольше, потому что в таком упадническом настроении она непременно возьмется за бутылку. А пить ей сейчас строго запрещено.

Нехотя извлекаю наружу мобильник и удивленно расширяю глаза. Нет, это не мать. Это звонит Егор Янковский. Мы с ним не разговаривали уже черт знает сколько времени… Чего это он вдруг обо мне вспомнил?

– Да? – тяну вопросительно, приложив трубку к уху.

– Стелла, привет, – раздается его по обыкновению спокойный и твердый голос.

– Привет… – отвечаю все так же растерянно.

– Я… Я бы хотел с тобой увидеться, – слегка замявшись, говорит он.

– Сейчас?

– Да, было бы хорошо сейчас. Это вроде как… Срочно.

– Эм… Ну ладно, давай, – в замешательстве соглашаюсь я. – Я в принципе свободна. Где встретимся?

– Давай в парке, на нашей скамейке. Минут через двадцать, хорошо?