Он сказал это, а потом поцеловал ее, не задумываясь о том, где были его губы всего несколько минут назад. Оливия невольно подумала, что это должно ее оттолкнуть, но она все еще дрожала от удовольствия, сжимаясь при воспоминании о том, что он только что сделал. Она не могла заставить себя думать об этом, и было приятно целовать его вот так. Так хорошо.

— М-м-м. — Ее ладони обхватили его лицо, она принялась поглаживать его красные, горячие скулы большими пальцами. — Что?

— Можно войти в тебя? — Он взасос поцеловал ее в шею. — Пожалуйста?

Адам выдохнул это у ее уха… не то чтобы она могла отказать. Или хотела отказать. Она кивнула в знак согласия и потянулась к его члену, но он опередил ее и спустил штаны, сжав его в кулаке. Он был большим. Больше, чем она ожидала, больше, чем она считала в принципе возможным. Она чувствовала, как его сердце колотится у ее груди, когда он приблизился к ней и прижал головку к ее входу и…

Теперь Оливия была расслаблена. Податлива. И все же ее влагалище по-прежнему было слишком узким.

— Ой.

Было не то чтобы больно, но еще чуть-чуть, и стало бы чересчур. Определенно не гладко. И все же это ощущение — то, как он касается каждой клетки ее тела, — таило в себе обещание.

— Ты такой большой.

Он застонал ей в шею. Все ее тело вибрировало от напряжения.

— Ты сможешь принять меня.

— Я смогу, — сказала она пронзительным голосом, и на середине второго слова у нее перехватило дыхание. В конце концов, женщины рожают. Вот только он еще не вошел. Даже наполовину. А в ней просто больше не было места.

Оливия посмотрела на него снизу вверх. Его глаза были закрыты, темными полумесяцами выделяясь на коже, он сжал зубы.

— Что, если он слишком большой?

Адам склонился к ее уху.

— Тогда. — Он попытался толкнуться глубже и, возможно, сделал это слишком сильно, но ощущения были прекрасны. — Тогда я буду продолжать вот так.

Она зажмурилась, когда он ткнулся в то место, которое заставляло ее стонать.

— Боже, Оливия.

Все ее тело пульсировало.

— Я должна что-нибудь…