А может, все-таки была. Но она и в самом деле много лет не думала о сексе, и даже с Адамом она не мыслила такими категориями. Он над ней, раздвигает ее ноги широко в стороны, его ладони лежат на внутренней стороне ее бедер, затем он опускается на колени. Скользит глубоко вниз.

— Что ты…

Он раздвинул ее языком, словно она была куском масла, а он хотел разрезать ее, как горячий нож. Он двигался медленно, но уверенно и не остановился, когда бедра Оливии напряглись под его ладонями и когда она попыталась вырваться. Он просто зарычал, густо и низко, затем провел носом по коже там, где ноги переходили в живот, глубоко вздохнул, а затем лизнул ее еще раз.

— Адам, остановись, — взмолилась она, и на мгновение он просто уткнулся в нее лицом, как будто вовсе не собирался останавливаться. Затем поднял голову с затуманенным взглядом, как будто осознав, что должен слушать ее.

— М-м-м? — Его губы вибрировали на ее губах.

— Может быть, может быть, тебе стоит остановиться?

Он замер, его рука сжалась на ее бедре.

— Ты передумала?

— Нет. Но стоит заняться чем-нибудь другим.

Он нахмурился.

— Тебе не нравится?

— Нет. Да. Ну, я никогда. — Складка между его бровями стала глубже. — Но я втянула тебя в это, так что давай делать то, что нравится тебе.

На этот раз его язык прижался к ее клитору ровно настолько, чтобы заставить ее сжаться и резко выдохнуть. Кончик языка скользил вокруг — такое легкое движение, и все же оно заставило ее вскинуть руку к губам, впиться зубами в ладонь.

— Адам! — Она не узнала свой голос. — Ты слышал, что я сказала?

— Ты сказала делать то, что мне нравится. — Его дыхание обжигало ее. — Я и делаю.

— Ты же не можешь хотеть…

Он сжал ее ногу.

— Всегда только этого и хотел.

Кажется, такое не входило в стандартный протокол секса на одну ночь. Все это было слишком интимно. Но сложно было спорить, когда он смотрел, как зачарованный, на ее лицо, ноги, все тело.

Его большая рука прижималась к ее животу, удерживая ее, медленно поднимаясь все выше и выше к груди и так и не добираясь до цели. Лежа вот так, Оливия немного смущалась того, какой впалый у нее живот, как торчат ее ребра.