* * *

Возле озера Мусхед было зябко и неуютно. Погода быстро портилась. Колючий ветер гнал рябь по воде, шумел древесными кронами. Я шла уже знакомой дорогой и нырнула под ивой там, где нужно. Впереди, окружённый зарослями бересклета и жимолости, как живой стеной, стоял трейлер Вика. Я прислушалась, не бродит ли здесь Цейлон, но её нигде не было. Тогда я прошла в другую сторону, на северо-северо-запад от трейлера, по широкой тропе в светлом пролеске, удаляясь от автодороги.

Идти было около пятнадцати минут, пока между раскидистыми деревьями не показался маленький старый домик в окружении разбитого сада, уже увядшего и пришедшего в запустение. Тем не менее здесь было относительно чисто и весьма уютно.

Я присмотрелась и заметила на террасе множество ловцов снов и ветерков, хрустально позвякивавших на ветру. Стёклышки переливались радугой и прозрачными каплями в лучах солнца. Но по виду они казались совершенно другими, непохожими на те, что висели в доме Селены Каллиген, – более тёмными, изящными, уже потрёпанными временем.

Этот домик был свежевыкрашен. Близ крыльца стояла удобная широкая скамейка из лиственницы. Дорожка была выложена колотым кирпичом. Дом дышал ветхостью и бедностью, не чета другим домам в Скарборо. Хозяева явно нуждались в деньгах. На продавленном старом кресле-качалке устроился большой чёрный кот. Я подошла ближе. Здесь не было ни калитки, ни даже низенького забора. Лес и дом – всё было единым, всё срасталось друг с другом.

Я сделала шаг на террасу. Старая ступенька громко скрипнула под кроссовком. Котяра в кресле тут же открыл нефритовые глаза и недовольно повёл усами.

Звонка здесь не было, сколько ни ищи, – так что пришлось заглянуть сначала в помутневшее от времени окошко и хорошенько приглядеться к обстановке комнаты. Я прикрыла ладонью лицо, чтобы всмотреться получше: всё равно не видно ни черта. Внутри не горел свет. Тогда я постучала в дверь, а после вновь приникла к окну, немного согнувшись. Да что же там так темно-то…

– Красть у меня всё равно нечего, милая, – вдруг сказали за спиной, и я подпрыгнула от неожиданности.

Повернувшись, увидела на выметенной дорожке смуглую полную женщину с золотым кольцом в крыле носа. Её тёмные глаза смотрели с прищуром, но, когда она хорошенько пригляделась ко мне, круглое лицо обрело спокойное выражение. Шею её опутали многочисленные украшения, от крупной бронзовой бычьей головы до амулетов из перьев и бирюзы, яшмы и сердолика на кожаных шнурках. Было на её груди и много простых ракушек, повязанных на верёвочки. Голову она покрыла пёстрым платком. Носила простые вельветовые брюки и клетчатую рубашку, а на ногах – радужные кроксы, выстланные изнутри искусственным мехом. Закончив разглядывать её, я хотела сказать что-то в своё оправдание, но она опередила меня и, опираясь на внушительного вида прямую трость, ткнула крючковатым пальцем: