Своим криком Ригель напугал бы любого, но на этот раз я слушала свое сердце, а не разум. Я обняла его и прижала к себе.

Я желала разлететься на кусочки вместе с Ригелем, не понимая, почему я тоже должна разорваться. Его руки обхватили меня, наверное, чтобы через секунду оттолкнуть. оттолкнуть.

— Ты больше не будешь один, — прошептала я ему в ухо, — я не оставлю тебя, Ригель. Обещаю! — Я чувствовала его тяжелое дыхание у себя на животе. — Ты больше никогда не почувствуешь себя одиноким. Никогда больше…

И в тот момент, когда я произнесла эти слова, его руки сжали ткань моего платья. А потом Ригель притянул меня и прижался лбом к моему животу.

Он как будто благодарил меня за сказанные слова, потому что очень в них нуждался. По телу пробежал нервный ток, я сжала его волосы пальцами. И когда Ригель сильнее прижал меня к себе, как будто я была тем, чего он хотел больше всего на свете, мое сердце взорвалось.

Оно взорвалось, как галактика.

Моя душа расширилась и обернулась вокруг Ригеля, пока не слилась с его дыханием. Я нуждалась в нем так же, как и он во мне, потому что мы — частички единого духа, стремившиеся друг к другу на протяжении всей жизни и наконец соединенные биением наших сердец.

Мои широко раскрытые глаза наполнились слезами. Я прижалась к нему, потрясенная этим озарением, постигшая тайную истину. Отступать было слишком поздно. Ригель наполнил меня собой, он оставил на мне свои отпечатки пальцев. Все, чего я хотела, все, чего я отчаянно желала, — быть рядом с этим сложным парнем, который сейчас держал меня в своих объятиях, как будто только так мог спасти гибнущий мир. Спасти себя…

Парень, которого я знала всю свою жизнь, ребенок из Склепа с черными глазами и потухшим взглядом. «Ригель, — кричала я про себя, — Ригель и никто другой!» Вот кто мне нужен. Мне казалось, что он всегда находился во мне, придавая смысл моему молчанию, беря за руку мои сны, даже когда они были слишком страшными. А с недавних пор я жила в ритме биения его сердца, в тревожном и сбивчивом, который он передал моему сердцу.

Я принадлежала ему каждой сияющей частичкой своей души, каждой мыслью и каждым вздохом.

Мы с Ригелем были началом и концом одной истории, вечные и неразлучные, как небо и звезды; он — царапина, я — пластырь, и вместе мы — пульсирующее созвездие.

Вместе с самого начала.

И пока я разрывалась, чтобы собрать себя по кусочкам, которые кричали только его имя, пока все распадалось и он становился частью меня, я думала о том, что единственный, кто был в моем сердце на протяжении всей моей жизни, это Ригель.