Никто не смел дышать. Ригель видел, как они неподвижно лежат в ряд, бок к боку. Он не был среди них, как и всегда. Тень кураторши мелькала перед этими маленькими телами, как черная акула.

— Одна женщина сказала мне сегодня, что кто-то из вас помахал ей из окна. — Ее голос — как медленный скрип по стеклу.

Ригель наблюдал за происходящим издалека, сидя на скамье у пианино, но до него долетел полный ненависти взгляд Питера. Ригеля никогда не наказывали.

— Кто-то из вас пытался ей что-то сказать. Что-то, чего она не смогла расслышать.

Никто не смел дышать.

Она посмотрела на каждого из них по очереди, а потом ее пальцы сомкнулись на руке маленькой девочки, лежавшей с краю.

Аделина не сопротивлялась, когда кураторша начала больно сжимать ее предплечье.

— Кто это был?

В ответ — молчание. Дети боялись ее, и этого было достаточно, чтобы сделать их виноватыми в ее глазах. Такими она их и считала.

Кожа выше локтя побагровела. Пальцы-тиски сдавливала тонкую ручку все сильнее, но девочка молчала — от боли кричали только ее глаза.

— Неблагодарные засранцы, — прошипела кураторша.

Ригель сразу понял, что значит красноватый блеск в ее глазах: предвестник насилия. Все затряслись. Маргарет отпустила Аделину. Затем заученным движением вытянула из брюк кожаный ремень. Ригель нашел глазами Нику — она лежала в центре и дрожала сильнее остальных. Он знал, что ремни ее пугали. Пока он смотрел на нее, что-то царапало ему грудь изнутри. Часто забилось сердце, вспотели ладони.

— Спрошу еще раз, — проскрипела кураторша, вышагивая вдоль ряда. — Кто. Это. Был? Он видел, как они дрожали. Он мог бы крикнуть, что это был он, как и в прошлые разы взяв на себя вину за то, чего не делал, но сейчас трюк не сработал бы: он провел рядом с Маргарет весь день. Кроме того, она слишком сильно разозлилась. А когда она была в ярости, кому-то всегда доставалось. Она считала своим долгом сделать кому-нибудь больно. Ей позарез нужно было выместить на ком-нибудь свою злость, иначе она взорвется и разлетится на мелкие кусочки. Если Ригель возьмет на себя вину, она перестанет ему доверять, не будет давать ему больше свободы, чем другим, и он больше не сможет защищать Нику.

— Это была ты?

Маргарет остановилась перед маленькой девочкой с дрожащими коленками. Та испуганно замотала головой и закрыла лицо ладошками. ладошками.

— Значит, ты, Питер? — спросила Маргарет рыжего мальчика.

— Нет, — ответил он пискляво. Тонкий голосок, как всегда, сослужил ему плохую службу: кожаный ремень качнулся из стороны в сторону.

Ригель знал, что это не Питер: этот запуганный, забитый мальчик не стал бы разговаривать с прохожими через закрытое окно.