— Эта ситуация тебя угнетает. Ты не хочешь врать, но врешь каждую минуту. Ника, так ты никогда не будешь счастлива.

Слезы подступили к горлу, застили глаза. Я снова была маленькой хрупкой девочкой. Ригель видел меня насквозь, он давным-давно прочитал мою душу и знал, какими мечтами, надеждами и страхами я жила. И надо быть полной дурой, чтобы думать, что он не замечает моих терзаний.

Если я и могла спрятать свои чувства, то только не от него.

Его взгляд будто бы осуждал меня за то, что я никогда не перестану мечтать. Его голос был раной, которую я буду носить в себе вечно. Но его запах казался музыкой, в его глазах я нашла спасение. Я принадлежала ему. Странным, сумасшедшим, непонятным образом, но я принадлежала ему.

— Я выбрала тебя, — выдохнула я еле слышно. — Я выбрала тебя, Ригель. Ты никогда не поймешь, потому что видишь все только в черно-белом цвете. Я всегда хотела семью, это правда, но я выбрала тебя, потому что мы принадлежим друг другу. Не отвергай меня и не отталкивай! Ты

не должен приносить себя в жертву. Ты делаешь меня счастливой… На секунду я зажмурилась от боли.

— Я хочу в твой мир, даже если там одни шипы и колючки.

В его глазах мелькнула вспышка, и я воспользовалась этим моментом, чтобы протянуть руки и обхватить его лицо руками. Я всегда боялась смотреть, как он уходит, боялась почувствовать, как он сопротивляется моему прикосновению, но Ригель просто поднял на меня глаза, две великолепные черные галактики. Я посмотрела на него умоляюще, и, клянусь, какое-то мгновение он смотрел на меня так же.

Почему? Почему мы не могли быть рядом друг с другом? Почему мы не могли жить как все? все?

— Ты нужен мне, — снова сказала я, глядя ему прямо в глаза. — Ты и только ты. Каким бы ты ни был, каким бы плохим ты себя ни считал, ты нужен мне таким, какой ты есть. Не бойся, Ригель, ты ничего у меня не отнимешь. Ничего!

Я гладила его щеки и молилась, чтобы он мне поверил. Мне хотелось, чтобы он хоть разок посмотрел на себя моими глазами, которые любили в нем его непохожесть на других.

— Если я впущу тебя, — тихо прошептал он, — ты будешь страдать.

Я грустно улыбнулась, покачала головой и, показав ему свои пластыри, сказала:

— Я никогда не боялась пораниться.

Он удивленно поднял брови. Не давая ему времени сказать что-либо еще, я подняла его лицо и прижалась своими губами к его губам. Я не знала, как еще выразить чувства, переполнявшие сердце. Я держалась за этот поцелуй как за спасительный якорь, как будто от него зависела моя жизнь.

Я почувствовала руки Ригеля на своих бедрах, и мои слезы потекли по его скулам. Мы приковались друг к другу поцелуем, понимая, что, если разомкнем губы, то утонем, потеряемся навсегда в океане реальности, где не было места для таких, как мы.