Люблю,

Д

К,

Бомбят уже семнадцать часов и не думают прекращать. Когда надумают, от города ничего не останется. Мне пора.

К,

Прости, что долго не писал. Мы вечно куда-то ездим, так что времени совсем нет. Но все хорошо. Я дико устал. Больше чем просто устал. Силы кончаются. Вчера в плен попала военнослужащая США, такое случилось впервые, и, надо признать, нас всех это здорово подкосило. Надеюсь, когда-нибудь смогу тебе рассказать, каково это – видеть своими глазами, что тут творится, но сейчас я об этом и думать не могу, иначе спать перестану. Говорят, иракские военные собираются взорвать нефтяные скважины в Кувейте, так что мы туда едем. Целую Мару, а тебя еще больше.

Кейт держала в руках последний факс от Джонни. Он пришел 21 февраля 1991 года, почти неделю назад.

Она сидела в гостиной, смотрела по телевизору новости о войне. Эти последние шесть недель были самыми длинными, самыми трудными в ее жизни. Она каждую секунду ждала, что Джонни позвонит, скажет: «Я возвращаюсь домой», что в новостях объявят – война закончилась. Но пока говорили лишь, что вот-вот начнется финальное наступление союзников. Наземная операция. Это ее пугало больше всего, потому что она знала Джонни. Знала, что он непременно окажется прямо на поле боя, среди танков, и будет вести оттуда прямой репортаж, на который у других не хватило смелости.

Постоянное ожидание ее изматывало. Она похудела на семь килограммов и не спала нормально с той самой ночи в отеле.

Кейт сложила листок с последним факсом пополам и отправила в стопку других таких же листков. Ежедневно она обещала себе, что хотя бы сегодня не будет перебирать их, перечитывать каждое слово, – и ежедневно нарушала это обещание.

За день она успела начать и бросить, не закончив, несколько домашних дел. Ее внимание приковывали новости по телевизору, она просидела на диване в гостиной больше двух часов.