Талли окаменела. В голове билась единственная мысль: Джонни. Она закрыла глаза, но стало только хуже, темнота под веками запестрела щемящими воспоминаниями: вот они сидят вдвоем на пирсе, говорят о ее будущем… вот танцуют в том дурацком клубе в злачной части города, как же давно это было… вот он смотрит на Мару в самый первый раз, в глазах стоят слезы.

– Господи, – сказала она, вставая из-за стола. – Мне надо идти.

Эдна посмотрела на нее, одними губами спросила:

– Что такое?

Язык у Талли во рту едва ворочался, слова давались с трудом.

– Джонни Райан – муж моей лучшей подруги.

– Серьезно? – Эдна бросила на нее еще один взгляд, затем сказала в трубку: – Мори, эту историю возьмет Талли. Она сможет добыть нам эксклюзив. Я тебе перезвоню. – И повесила трубку. – Присядь.

Талли безвольно повиновалась. Ноги все равно уже не держали. Воспоминания продолжали раздирать ее изнутри.

– Я должна помочь Кейти, – пробормотала она.

– Это будет большая сенсация, – сказала Эдна.

Талли досадливо отмахнулась:

– Да плевать. Она моя лучшая подруга.

– Плевать? – резко переспросила Эдна. – Да нет, тебе не плевать. Эту историю хотят заполучить все, но знакома с пострадавшим только ты. Ты ведь понимаешь, что это значит?

Талли нахмурилась, пытаясь отвлечься от тревоги за Джонни. Разве можно на чужом несчастье делать карьеру?

– Нет, не понимаю.

– Значит, ты не та, за кого я тебя принимала. Кто тебе мешает совместить два в одном – и подругу утешить, и эксклюзивный репортаж сделать?

Талли на мгновение задумалась.

– Ну, если так на это смотреть…

– А как еще на это смотреть? Ты сможешь получить интервью, которого ни один другой журналист не добьется. Люди такое запоминают надолго. Ты ведь хочешь вести новостной сегмент?

Разумеется, она хотела. В новостном сегменте утреннего шоу освещали самые важные события дня. Ведущего знала вся страна – его ежедневно показывали по федеральному телевидению. К тому же новостники не так уж редко пересаживались из-за своего стола на диван основного ведущего программы.