– Ты волнуешься за Мару, – сказала миссис М., разглядывая Талли поверх кромки бокала. – А я вот думаю, что ты следишь не за тем игроком. Это Кейт нужна твоя помощь.

– Кейт?

– Проблемы с Марой съедают ее заживо. Им двоим нужно научиться разговаривать без слез и крика. А тебе, Талли, следует быть в первую очередь подругой Кейти.

– Хотите сказать, это я во всем виновата?

– Разумеется, нет. Я хочу сказать, что Кейти сейчас как никогда нужна лучшая подруга. Вы всегда были друг для друга броней и оружием. Я знаю, что Мара тебя боготворит, – и знаю, как тебе нужно, чтобы тебя боготворили. – Она понимающе улыбнулась. – Но если уж ты принимаешь чью-то сторону, это должна быть сторона Кейти.

– Я просто хотела…

– Она не твоя дочь.

Вот оно что. Талли сама до сих пор не осознавала, почему приняла эту историю так близко к сердцу. Она, конечно, любила Мару, но разве дело только в этом? А вот миссис М. все поняла. Мара – амбициозная и слегка эгоистичная красавица – была идеальной дочерью для Талли. А главное, она считала Талли своим идеалом.

– И что мне сказать Маре?

– Что у нее вся жизнь впереди. И если у нее действительно талант, она сможет реализовать его, когда подрастет достаточно, чтобы справиться со всеми трудностями.

Талли со вздохом откинулась на спинку кресла.

– Как думаете, долго Кейт будет на меня сердиться?

Миссис М. рассмеялась.

– У вас в отношениях взлеты и обвалы случаются чаще, чем на фондовом рынке. Все образуется. Просто брось попытки стать лучшей подружкой Мары и позаботься о Кейти.

Вид с веранды их дома никогда не уставал радовать Кейт. Этим прохладным октябрьским вечером небо над Сиэтлом казалось черной бездной, усыпанной звездами. Небоскребы, вырезанные из черноты бледным светом луны, выглядели невероятно четкими, настолько, что легко было вообразить, будто глаза различают каждый стеклянный прямоугольник, каждую стальную или бетонную перемычку.

Звуки тоже заострялись на побережье. Кленовые листья наливались краснотой и падали, шурша, точно чьи-то торопливые шаги, на размокшую, вязкую землю; белки перепрыгивали с ветки на ветку, запасая еду на зиму, приближение которой умели безошибочно угадывать; волны неустанно набегали на берег и отступали, согласовывая свой ритм с оборотами далекой луны. Здесь, на веранде, менялись лишь времена года, и каждый сезон на свой лад перекрашивал этот великолепный пейзаж.

А вот за спиной Кейт, за старой деревянной дверью, все менялось так часто, что дыхание перехватывало. Дочь-подросток стремительно росла, каждый день расцветая новой ипостасью себя будущей. Буря эмоций гнула ее во все стороны, точно хлипкое деревце, и порой она казалась такой потерянной, будто сама не знала ни кто она такая, ни кем хотела бы стать, будто ее выбросило на берег всего мгновение назад.