– Спокойной ночи, мамочка, – пробормотал он в полусне.

– Спокойной ночи.

Выключив фонарик, Кейт вышла из комнаты и прикрыла за собой дверь.

Из-под закрытой двери в спальню Мары пробивалась полоска света.

Кейт ненадолго замешкалась – может, зайти? Но какой смысл, только поругаются снова. Что бы она ни делала, что бы ни говорила – все теперь было не то, а с тех пор, как разразился скандал с модельной конференцией, их отношения и вовсе разладились. Так что она просто постучала в дверь: «Отбой, Мара» – и подождала, пока погаснет свет.

В их спальне Джонни читал в постели, а когда она вошла, поднял глаза:

– Ты выглядишь совершенно измотанной.

– Мара, – только и сказала она. Объяснения не требовались.

– По-моему, дело не только в этом.

– В каком смысле?

Джонни снял очки, положил их на прикроватную тумбочку и принялся собирать бумаги, разбросанные по одеялу. Не глядя на Кейт, он сказал:

– Талли говорит, вы все еще в ссоре.

По его тону и по тому, как старательно Джонни избегал ее взгляда, Кейт поняла, что ему давно не терпелось начать этот разговор. «Мужчины!» – подумала она. Вечно приходится следить за ними, что твой антрополог, иначе не угадаешь, что там у них на уме.

– Ну так она сама мне не звонит.

– Но ведь это ты на нее злишься.

Этого Кейт отрицать не стала.

– Не то чтобы я сильно злюсь или ненавижу ее, просто меня это бесит. Вся эта хрень с модельной поездкой Мары… могла бы хоть признать, что облажалась.

– Чтобы Талли – и извинилась?

Кейт не смогла сдержать улыбки.

– Да знаю я, знаю. Но почему вечно мне приходится ей все прощать? Почему я всегда должна звонить первой?