Талли следовало бы поехать прямиком домой и постараться забыть обо всем, что случилось, но к тому моменту, как паром причалил к пристани, она совершенно расклеилась. На Аляскан-уэй, вместо того чтобы повернуть налево, она повернула направо и ударила по газам.

На бешеной скорости долетев до Снохомиша, она повела машину по местам, где прошла ее юность, изменившимся почти до неузнаваемости. Город превратился в туристическую достопримечательность – кругом модные кафешки и дорогие магазины с антиквариатом.

Впрочем, все это не имело значения. Ей было плевать, что поменялось, что осталось прежним. Она и в лучшие моменты не чувствовала особенной связи со своим прошлым, а сейчас момент был далеко не лучший. Но все же, когда она поворачивала на улицу Светлячков, ощущение было такое, будто машина перенесла ее назад во времени.

Она свернула на мощеную подъездную дорожку, ведущую к маленькому белому домику с блестящими черными наличниками. За прошедшие годы миссис Маларки успела превратить неряшливый задний двор в цветущий английский сад. Сейчас, поздней осенью, он стоял весь в золоте. На клумбах и в висячих кашпо горели красные огоньки герани, облитые желтоватым светом фонаря над входом.

Талли припарковалась, подошла к двери и позвонила.

Открыл мистер М., и всего за одно мгновение, пока Талли стояла на крыльце, глядя на него снизу вверх, вся жизнь пронеслась у нее перед глазами. Он выглядел, разумеется, старше, волос на голове становилось все меньше, а сантиметров в талии – все больше, но, несмотря на это, в своих старых джинсах и белой футболке он так походил на себя прежнего, что и Талли вновь почувствовала себя юной.

– Здравствуйте, мистер М.

– Что-то ты поздно. Случилось что?

– Мне просто надо с миссис М. поговорить, я ненадолго.

– Оставайся сколько захочешь, мы тебе всегда рады.

Он посторонился, пропуская ее в дом, затем подошел к лестнице и прокричал наверх: – Марджи, спускайся! Конец нашему покою! – И улыбнулся Талли с таким видом, что она не смогла не улыбнуться в ответ.

Миссис М. тут же показалась на лестнице, на ходу застегивая красный велюровый халат, который носила столько, сколько Талли ее помнила. За прошедшие годы Талли прислала ей в подарок миллион дорогих комплектов из халата и ночной рубашки, но миссис М. так и не изменила своему любимому красному велюру.

– Талли, – сказала она, снимая свои огромные очки в бежевой оправе. – Все в порядке?

Смысла лгать не было.

– Не то чтобы.

Миссис М. тут же подошла к барной стойке, появившейся в этой гостиной в конце восьмидесятых, и налила вино в два бокала. Протянув один Талли, она направилась к новому, леопардовой расцветки, дивану, жестом приглашая ее присоединиться. Стена над диваном теперь была завешена семейными фотографиями. Иисус и Элвис все еще удерживали центральную позицию, но вокруг них теснились десятки школьных фотографий Мары и близнецов, свадебные снимки Джонни и Кейт, фотографии Шона со школьного выпускного и, тут и там, несколько снимков Талли.