– Я уже сказал, что не помню, – поддразнил Чиро.

– Феличита! Вот как. Сицилийская красотка. Она бы заставила тебя покупать ей бриллианты. Нет-нет, ей бы и этого было недостаточно. Она велела бы тебе самому добывать их, а когда ты бы принес ей самый крупный камень на свете, она еле взглянула бы на него и сказала: «Я хотела скалу, Чиро! Скалу!»

– А ты могла бы выйти замуж за Вито Блазека.

– И стала бы всего лишь его первой женой. С тех пор он женился еще трижды.

– Правда?

– Лаура с ним приятельствует. Так что, видишь, ты уберег меня от жизни, полной блеска и утонченности. Я сбежала с башмачником.

– Мне тебя так жаль, – ответил Чиро.

– Не смей меня жалеть. – Энца поцеловала его. – Это то, о чем я мечтала.

Лишь ощутив дыхание смерти, Чиро понял, что выбрал Энцу прежде всего за ее силу. Она не нуждалась в его поддержке, он был ей нужен сам по себе. В этой жизни Энца смогла бы выстоять и в одиночку, но в сердце у нее жила потребность посвятить себя семье и любимому человеку.

Ему объявили, что они с Энцей никогда не узнают, каково это – прожить в любви до глубокой старости, но и то, что они ухватили, было уже немало. Так что не стоит вымаливать еще чуточку времени. У них было счастье. Вот только сын…

Чиро не мог смириться с тем, его сыну суждено пережить то, что случилось с ним самим. Исчезновение отца. Он искал отца в каждом мужчине, с которым сталкивался. Игги в монастыре, Ремо в обувной лавке, Хуан Торрес во время войны – каждый дал ему, что мог, но ни один из них, сколько ни старался, не мог заменить настоящего отца.

Приближаясь к смерти, Чиро осознал, что истинное благородство – это редкость, крупица золота в горе шлака.

В войну люди лгали, малодушничали, предавали. И теперь Чиро собирается оставить, бросить своего сына, – что это, как не предательство? Нет ему за это прощения.

– Спасибо, Энца, что так заботишься обо мне.

– Да, ты кошмарный пациент.

Чиро рассмеялся:

– Знаю. Посиди со мной. Я хочу просто на тебя посмотреть.

Энца села рядом с Чиро. Легла. Он взял ее за руки. Она закрыла глаза, впитывая прикосновение. Энца любила руки мужа, такие сильные и красивые. Несмотря на грубую работу, Чиро сохранил длинные, изящные пальцы художника. Но он и был художником. Его руки творили. Энца любила смотреть, как он замеряет кожу, замшу и шелк, кроит, сшивает детали, полирует готовый ботинок. Часами могла наблюдать, как он работает. Словно и не покидала театр: та же магия.

– Мне будет не хватать твоих рук, Чиро. А чего будет не хватать тебе?

Чиро знал, чего ему будет не хватать больше всего, но жене говорить не хотел. Сказать – значит согласиться, что жизнь его вот-вот завершится. И все же он ответил: