Они наблюдали за чайками, кружащими в небе, – шумными разбойниками, прекрасно знающими, что на этом берегу можно полакомиться остатками чужого пира.

Полли угадала его мысль:

– …что может вернуться Нил? Как в прошлый раз? – Она потянулась за очередным ломтиком картошки и покачала головой. – Нет. Я смирилась с разлукой. Знаю, тебе кажется, что я никогда не перестану надеяться на его возвращение, но это не так. Тупики не домашние зверьки. Они не должны жить с нами. Да, мне было трудно, но это было правильно.

– Ты говоришь искренне? – спросил Хакл. – Честно?

Полли кивнула. Однако ее глаза вдруг наполнились слезами.

– Но это не значит, что я его не любила!

– Ох, это я знаю.

– Как раз потому, что я его любила… по-настоящему любила, я смогла его отпустить. Сумела поступить правильно. – Она вздохнула, вертя в руке маленькую деревянную вилку. – Боже, это иногда так выматывает – быть взрослым… Да, я грущу по Нилу, и мне жаль, если я… если я загрузила тебя этим. Ты такого не заслужил. Просто мне было одиноко.

– Все в порядке, – возразил Хакл. – Мне тоже было одиноко. Невероятно одиноко.

– Знаю, – кивнула Полли. – Но каждый раз, когда мы разговаривали, ты был… – Она помолчала. – Не понимаю, почему считается, что любить – значит ни о чем не сожалеть? – внезапно сказала она. – Мне кажется, что если ты любишь, то как раз ПОСТОЯННО за что-то просишь прощения.

Хакл кивнул, соглашаясь. Потом повернулся к Полли.

– Я действительно тебя люблю, – произнес он.

А потом улыбнулся и стал искать что-то в кармане.

Полли наблюдала за ним.

И вдруг залив, в котором не было ни единого суденышка – всем было приказано держаться подальше от этого региона в качестве меры предосторожности, – словно раскололся пополам от ревущего грохота, и безмятежности вечера пришел конец.

Полли и Хакл мгновение-другое таращились вдаль, потом резко выпрямились.

– Это… – пробормотала Полли.

– О боже, да это же чертова «рива»! – воскликнул Хакл.

Прекрасный итальянский моторный катер всегда был радостью и гордостью Рубена.