– Ты первая или я? – спрашивает он, и его голос звучит хрипло, будто каждое слово царапает горло.

Я не отвечаю. Молчание – мое единственное оружие, которым я еще не пыталась его ранить. Гнев пульсирует в висках, окрашивая периферийное зрение в красный. Как мы дошли до этого? Почему моя жизнь превратилась в эту изматывающую игру на выживание?

Часы на стене отсчитывают секунды с оглушительным тиканьем. Каждый удар – как маленькая смерть. Мы оба знаем, что времени почти не осталось. Скоро все закончится… в самом прямом смысле.

– Знаешь, – говорю я наконец, удивляясь спокойствию собственного голоса, – будет логично, если у меня будет фора и я буду первой. Учитывая, что ты только что убил близкого мне человека.

– Это не так, Аврора. Я не убил близкого тебе человека. Я убил собственного демона, – уголок его рта дергается в подобии улыбки. Ему еще и весело. Я перестаю понимать происходящее. – И этот демон добрался бы до тебя и убил бы тебя, если бы я этого не сделал.

Его пальцы скользят по столу, почти касаясь револьвера, но останавливаются. Я чувствую, как напряжение между нами сгущается, превращаясь в почти осязаемую субстанцию. Оно пульсирует, как живое существо, питаясь совместной агонией

– Но ты никогда не простишь меня, – произносит он утвердительно. – Тебе удобнее верить, что я – исчадье ада и виновник всех грехов. Но это не так. Я много раз доказывал тебе это своими поступками. Она угрожала твоей безопасности. И от нее давно не осталось ничего, что ты так в ней любила.

– А ты бы простил?! – отвечаю вопросом на вопрос.

– Прости себя, Аврора, – рикошетом отбрасывает Торнтон. – Ты здесь для того, чтобы снова почувствовать себя живой, а не умереть. А для этого нужно простить себя. Простить и проснуться.

– Почему ты говоришь так? Это звучит странно, – меня начинают напрягать его загадки. – Что значит «проснуться»?

Наши взгляды сцепляются, как два клинка. В его глазах мелькает что-то похожее на раскаяние, но оно тут же исчезает под маской холодной решимости.

Я кладу ладонь на револьвер, чувствуя, как сердце колотится о ребра. Одно движение – и скоро все закончится. Но рука не слушается. Потому что, несмотря на всю боль, на все, через что он заставил меня пройти, я все еще помню нас прежних. Помню его смех, его прикосновения, обещания, которые он шептал в темноте. Помню, как двигался внутри меня… и хочу ощутить его в себе снова.

Но перед смертью не надышишься.

– Вперед, – командует Торнтон, и в этот момент я вижу, что его рука тоже лежит на оружии.

Я резко хватаю пистолет и нажимаю на спусковой крючок. Барабан раскручивается. Холостой выстрел с зажмуренными глазами. Я не дышу. А открывая глаза, встречаюсь с сосредоточенным взглядом Торнтона.