– Сойер понятно и терпеливо объясняет, между нами лишь музыка. И я… Я хочу подарить ему свой цветок в знак благодарности.

Поперхнувшись, я захожусь кашлем.

– «Цветок» – это название песни, я написала ее сама.

Прочистив горло, я вытираю рот и отставляю стакан.

– Больше никогда не формулируй предложение так, как сделала только что.

Не хочу судить, но Фелисити Ларс определенно выглядит как человек, который называет вагину «цветком».

– Мне хотелось бы сыграть ее Сойеру, но он не станет слушать из-за тебя. Я знаю, что у нас с тобой не сложилось, но здесь всего лишь творчество.

– Слушай, хоть я собственница и эгоистка, а еще мне не нравились ваши занятия, но Сойер – не моя собственность. Он взрослый мальчик и сам принимает решения, поэтому спроси у него о своем цветке, занятиях и прочем, идет?

– В том-то и дело, что я спросила. Поэтому и пришла к тебе.

– Он сказал, что это я не разрешаю?

– Нет, просто отказал, даже толком слушать меня не стал, и я подумала…

Уже второй раз за этот разговор я изо всех сил сдерживаю крик: «Выкуси!»

– Ты слишком много думаешь, Фелис.

Выхожу из кухни в приподнятом настроении, но, увидев в гостиной рядом с родителями Сойера, я, как можно незаметнее, пытаюсь проскользнуть к лестнице на второй этаж.

– Райлс? – раздается за спиной, когда я заношу ногу над ступенью.

Крепко зажмурившись, нехотя оборачиваюсь.

Прикусив губу, Сойер изо всех сил старается не улыбнуться, и я начинаю жалеть, что чертова труба не убила меня.

– Ты пыталась залезть ко мне в окно?

– Хотела подсмотреть, все надеялась, что увижу тебя голым.

– Для этого не стоит ломать мой дом, можно просто попросить, и, обещаю, – он прикладывает ладонь к груди, – я обязательно разденусь, чего бы мне это ни стоило.