– Разве это не по всей Америке?

– Именно! При этом цены на страховки раньше росли как сумасшедшие, а еще, если у тебя есть хроническое заболевание, тебе могли так ее задрать, что даже твой Леон вряд ли потянул бы. И для того, чтобы все решить – нет, хоть как-то остановить этот ком проблем, и провели эту реформу. Понимаешь, у людей появился шанс, что они хотя бы смогут вызвать «Скорую помощь».

– Хорошо. А почему тогда ее отменяют?

Ее плечи выпрямляются. Кэтрин вытирает слезы и опускает на него ожесточенный взгляд:

– У них нет денег. В бюджет не хотят закладывать деньги на здоровье налогоплательщиков. Оно никому не интересно – всегда все работали на износ, чтобы просто выжить, зачем это менять?

– Кейт…

– Они тратят кучу денег на военных, – перебивает она. – На то, чтобы нанять гребаных детей, выдать им по автомату и отправить хер знает куда во имя гребаного нефтяного заработка. А потом эти дети возвращаются, кто без ноги, кто просто с жутким посттравматическим расстройством, и они снова тратят кучу денег на сотни, тысячи программ, чтобы эти дети не перестреляли половину торгового центра. Потому что купить оружие в Америке легче, чем медицинскую страховку!

Ее снова начинает трясти, и здесь Том неспособен помочь. Все, что он может, – это подняться, прижать ее к себе и дать нормально прореветься. Он сам едва держится, униженный своим бессилием. Его любимая женщина в истерике от несправедливости системы, в которой находится, и единственное, что ему подвластно, – это вытащить ее из этой системы.

Может, им уехать в Англию? Купить себе домик на юге, заняться чем-нибудь интересным, уйти в какую-нибудь айти-сферу и целыми днями смотреть на море из окна, делая каждый свою работу. И никогда не придется думать ни о дурацких изобретениях, ни о реформе здравоохранения.

– Прости, – расстроенно утыкается ему в живот Кэтрин. – Я тебя отвлекла.

– Ну что ты такое говоришь, – гладит ее по волосам Том. – Я переживаю о тебе. А давай…

В голову приходит неожиданная идея, которая звучит как чистое безумие, но чувствуется единственно правильной. Том опускается, стирает Кэтрин слезы и убирает выбившиеся из хвоста пряди за уши.

– Давай уедем, – предлагает он. – У тебя же остались свободные дни в этом году?

– Куда мы уедем за неделю до Рождества?

– Не знаю. Куда ты хочешь? – задумывается Том. – Мы говорили о Корее, помнишь? Давай отправимся туда и встретим Рождество в Сеуле.

– Но у тебя работа, – с широко распахнутыми глазами спорит она, мгновенно отвлекаясь от новости. – Как мы… даже билеты не брали.