– Надеюсь, ты не сочтешь меня совсем уж чудилой, – добавила она, тоже снимая футболку, – но я тебя люблю.

Я только закончила снимать потную форму, когда она это сказала, и я не удержалась от слабой улыбки.

Девушка застыла с поднятыми над головой руками и задранной футболкой.

– Я неправильно выразилась. Ты меня вдохновляешь! Я просто хотела, чтобы ты знала. Я слежу за твоей карьерой еще с твоей игры в молодежке.

Она младше меня, но точно уже не подросток. Слышать, что я ее вдохновляла… ну, это было приятно. Не умаляло злость и горечь поражения, но делало их чуть терпимее.

Ненамного.

– Большое спасибо. – Я передала ей футболку «Пай-перс». – Эй, кстати, отличная работа ногами. Не думай, что я не заметила.

Она покраснела и передала мне черно-красную форму.

– Спасибо. – Ее окликнули, и она обернулась, коротко вскинув руки. – Мне пора, но правда: отличная была игра. Давай, до следующего сезона!

До следующего сезона. Ага.

– Да, неплохо сыграли. Береги себя.

Тоска обрушилась на меня с новой силой. «Не плачь. Не плачь. Только не плачь».

Да не собиралась я плакать, блин. Я с самого детства не ревела из-за проигрыша.

– Сэл! – прорезал шум толпы папин голос.

Пару раз быстро оглядевшись под его крики смотреть «правее!», я заметила свою семью. Папа свешивался через заграждение, вцепившись в него, чтобы не упасть, и вопил мое имя, а мама с сестрой стояли сзади. Сеси явно было за него стыдно.

Шмыгнув носом, я подошла ближе, выдавив из себя улыбку, предназначенную лишь им. Другие болельщики тоже звали меня, и я помахала им, но сама спешила к родным со всех ног – хотела убраться с поля, пока не началось награждение победителей.

Ухватившись за нижнюю перекладину барьера, я подтянулась, уперлась ногами в бетонную площадку и встала, тут же оказавшись в объятиях.

– Ты сделала все, что могла, – сказал папа мне на ухо по-испански.

«Не плачь».

– Спасибо, па.