Я пожала плечами:

– Я боюсь животных, переносящих заразу, высоты и разочаровывать людей. Но смерти не боюсь.

– Вот как…

Его губы перестали кривиться, он внимательно смотрел на меня. Красивый мужик, этого не отнять!

И нечего было на него пялиться.

– Ну что, по газам? – сказала я.

Он провел рукой по серебристо-каштановым волосам и кивнул. Но теперь в его взгляде появилось что-то вроде… смешинки? Как знать!

– Вы представляете угрозу для общества, но сейчас я не на службе, – сказал он. – Так что валяйте.

Мы выпили воды и понеслись.

* * *

Позже, когда мы поменялись местами и Роудс сел за руль, мы сделали остановку на небольшой поляне. Я поделилась с ним сэндвичем, и мы уселись в траву на солнышке. До этого мы почти не разговаривали – мчались, скрипя зубами, наплевав на скоростной режим и здравый смысл, но сезон уже закончился, туристов не наблюдалось, поэтому мы ушли в отрыв. По крайней мере, я так поняла, потому что он не просил сбросить скорость.

Два или три раза он взрывался смехом, и я тоже невольно улыбалась.

Постепенно его напряжение стало спадать. Он сидел, вытянув ноги и опираясь на руку, а в другой руке держал бутерброд с ветчиной и сыром. И тут он сказал:

– Спасибо, что вытащили меня сюда!

Прожевав, я ответила:

– Пожалуйста. Спасибо, что составили компанию!

Потом мы продолжили молча есть, греясь в теплых лучах солнца. День был прекрасный. Небо – моего любимого синего цвета. Я бы никогда не поверила, что оно бывает таким, не увидь я его собственными глазами. Тишина была безмятежной. Умиротворяющей. Птичий щебет напоминал о том, что мы здесь не одни и есть другая жизнь, идущая своим чередом независимо от нас.

Больше всего меня радовало, что я не одна. Но я бы никогда не призналась ему в этом, чтобы не провоцировать неловкость. Радовалась тому, что этот большой мужественный человек находится рядом, и мне, пожалуй, удалось хотя бы отчасти скрасить его день. Это было меньшее, что я могла сделать, после того как столько людей в моей жизни делали то же самое по отношению ко мне – старались поддержать, когда все шло наперекосяк.

– Мы с отцом поругались, и он уехал, – неожиданно сказал он, доедая остатки сэндвича.

Я подождала, откусив еще кусочек.