Я усмехнулась.

– Вы расстались, потому что ему приходилось притворяться, что вы не вместе? И поэтому у вас не было детей?

– Да. В курсе были только музыканты из группы, техперсонал в турах, близкие друзья и родственники. Все подписали соглашение о неразглашении. Меня представляли его помощницей, чтобы не возникало вопросов, почему я постоянно рядом. Поначалу все шло отлично, но в конце превратилось в кошмар. У них был пунктик на тему детей: его мать считала мои противозачаточные таблетки. Все время спрашивала его о долбаных презервативах. Мне даже сейчас больно вспоминать об этом… И я не хочу говорить о нем, Роудс, потому что он – мое прошлое, а не будущее. Но я скажу все, что ты хочешь знать.

Мне бы тоже не помешало когда-нибудь узнать о нем все.

– Но ведь есть много певцов, которые женятся и тем не менее имеют успех. Скажешь, нет?

Я кивнула.

– Да, есть. Но я уже говорила, что он – маменькин сынок. А она настаивала на том, что тогда все изменится. Для него отношения с мамочкой были важнее наших, и это было нормально. Не совсем, конечно, но я старалась смириться с этим. С ложью. С тем, что я – закрытая тема. И живу жизнью, в которой слишком часто чувствую себя неполноценной. Потому что иначе бы все о нас знали и проблем бы не было. Думаю, мне хотелось одного: снова стать значимой для кого-то. Поэтому я мирилась с этим… Затем в какой-то момент она уговорила его пропиариться и появиться на людях с известной певицей, тоже исполняющей кантри. Я сказала, что если он это сделает, то может валить ко всем чертям. Он ответил, что вынужден пойти на это, что делает это ради нас – потому что поползли слухи, что ему не нравятся женщины. Можно подумать, в этом есть что-то неправильное! Потому что у него нет девушки и его никогда ни с кем не видели. И я ушла. Меня не было месяц. Я жила у Юки. Он это сделал! И тогда, как я уже сказала, мы расстались, а он публично поцеловался с другой. В конце концов он меня разыскал и упросил вернуться… После этого все изменилось. Примерно через год они с мамочкой решили, что стоит придумать с его музыкой что-нибудь еще, и в обход меня наняли продюсера… Это стало официальным концом наших отношений. Думая об этом сейчас, я предполагаю, что они поняли, что я пишу все меньше и меньше. Могу поспорить, они – или, по крайней мере, мамочка – постепенно выводили меня из игры. А еще через год все было кончено. Он уехал на какую-то деловую встречу – как я после узнала, на самом деле отсиживался у мамочки. А вернувшись домой, сказал, что наши отношения зашли в тупик. Еще напомнил, что дом записан на него: мамочка категорически возражала против моего участия в сделке – «а вдруг кто-нибудь узнает?». И ушел. На следующий день она отключила мой номер. Это породило ужасный бардак, который, пожалуй, достал меня больше, чем наш разрыв.