Я нервно усмехаюсь, качая головой и до боли кусая губы.

– Бель… ты ошибаешься.

Мать учила меня в детстве, чтобы я был «хорошим мальчиком». Пыталась вырастить из меня достойного человека. Она часто говорила, что я не такой, как отец, что больше похож на нее. До появления Майки и Джули она говорила, что я – единственное светлое пятно в ее жизни. Она правда старалась быть хорошей матерью, но, думаю, она и сама понимала, как безнадежны ее попытки. Когда я стал старше, то больше не получал от нее теплых слов и объятий. Но я ни в чем не обвиняю мать. Я сам облажался. Редко появлялся дома, забил на школу, связался с криминалом. Сам превратился в того, кто перестал заслуживать ее любовь. А после смерти отца и колонии – наши с матерью отношения стали хуже некуда. Мне сложно поверить в то, что мама считает меня хорошим человеком. Это звучит как полный бред.

– Хватит, Нейтан. – Чуть отстранившись, Бель наклоняется, чтобы поймать мой взгляд. – Ты не можешь сказать или сделать что-то, что изменит мое отношение к тебе.

Ядовито усмехнувшись, я качаю головой, освобождая свою ладонь из ее нежной хватки.

– Ты так в этом уверена?

– Да, – произносит она так твердо, что я почти верю.

– Я убивал, – едва слышно признаюсь я.

И снова наступила эта давящая тишина, нарушаемая лишь ее прерывистым дыханием и бешеной пульсацией в моих висках. Бель замерла, не касаясь меня, но продолжая прожигать взглядом. И мне до безумия необходимо знать, что именно горит в этом взгляде. Страх? Ненависть? Презрение?

Что она сейчас чувствует? Все так же уверена во мне? Все еще хочет прикасаться ко мне?

Но я не могу взглянуть ей в глаза, опустив голову и ковыряя ранки на руках. Начинаю жалеть о сказанном. Уверен, она и так понимала, что я не только наркоторговец. Я угрожал ей настоящей пушкой. Думаю, Бель понимала, что она у меня оказалась не просто так и что я использовал ее по назначению, что я – убийца. Но так или иначе, кто меня за язык тянул? И почему она молчит? Черт, да лучше бы она накричала на меня. Сказала бы, что я мразь, монстр. Лучше бы отвесила очередную пощечину и плюнула в лицо. Но она молчит, и это молчание убивает. Режет, потрошит, разъедает. И мне кажется, что я вот-вот умру, пока не слышу ее шепот:

– Как?

Я удивленно кошусь в ее сторону. Это интересует ее сейчас больше всего?

– Иногда сам, но чаще давал распоряжения своим людям, – честно отвечаю я.

Не знаю, появилась ли во мне смелость откровенничать или просто усталость. Я устал сопротивляться этому желанию. Я хочу, чтобы Бель знала все. Может, тогда она поступит правильно и уйдет от меня сама? Ведь так будет лучше для нее. А для меня почему-то это стало приоритетным.