– Очень интересная история, – ядовито бросаю я. – Но лучше бы вы назвались по-библейски, «голубями». Так хоть смешно было бы! А то мне что-то становится скучно!

– Нет, сынок. Вороны намного интереснее. Их повадки удивительны…

Он отхлебывает пиво и, вытерев рукавом рубашки подбородок, по-прежнему продолжает распинаться:

– Ты знал, что у воронов невероятный ум и память? Настолько, что они могут запоминать и узнавать своих врагов спустя годы. Вороны коллективны и собираются в стаи, защищая своих сородичей. А еще они привязаны к одному гнезду и моногамны. Эти птицы выбирают пару и остаются ей верны всю жизнь, даже после ее смерти, представляешь?

– Да-да, я читал тот увлекательный орнитологический справочник, что ты передавал мне в колонию. И еще я запомнил, что вороны любят все разрушать и много гадят!

Квентин остается таким же невозмутимым, пока меня разрывает от злости и нетерпения. Мне не нужны его лекции, мне нужно увидеть Изабель, а он нахально тянет. Издевается. Так, как может только он. Знает, что мне нужно, и пользуется этим, выводя из равновесия. Ублюдок.

Отведя от него гневный взгляд, замечаю висящую на стене карту местности, исчерченную условными знаками. Наверное, отмечает, где уже успел загадить своими «воронами». Мало что из изображенного на самой карте ясно на расстоянии, но, если жирный крест в центре карты – это здание, то вокруг лишь лес. К юго-западу тянется линия шоссе, но сколько до него миль – я не вижу. Да и чем это поможет сейчас?

– Ты такой пессимист, Дивер. – Квентин не спеша поднимается, кряхтя, и берет свою трость со стола. – Видишь только негатив. Слушал бы меня внимательнее, понял бы, что в воронах есть много хорошего. И даже нашел бы что-то общее с собой.

Ощущаю мерзкое пивное дыхание, когда он подходит ближе. Сжав кулаки и вдохнув побольше воздуха, я ожидаю услышать очередной «интересный» факт о птицах-падальщиках, но вместо этого, сжав вдруг собственную рубашку на груди так, что чуть не рвутся пуговицы, Квентин шепчет:

– Ты разбил мне сердце, Натаниэль. Ты казался таким способным. Я ни в кого не верил так, как в тебя. Ты – это все, что я в тебя вложил. Я создал тебя. Думал, что знаю тебя как облупленного. Пока ты не предал меня.

Меня разрывает от желания объяснить этому старику, что то, что он называет предательством, я называю деловым решением. Но я не стану перед ним оправдываться и вымаливать прощения. Пошел он к черту.

– Помнится мне, один чувак тоже создавал людей по своему образу и подобию. Все закончилось тем же – они его предали, – шиплю я ему в лицо. – Если ты внимательно читал Библию, то должен был быть готов к предательству.