– Кажется, я тебе не рассказывал… – успокоившись, продолжает старик, – в пожаре пятнадцатилетней давности я потерял не только зрение. Тогда я потерял свою душу. Мою прекрасную Уиллу, – вздыхает он, качнув головой, – эта женщина была для меня всем. Это сломало меня; казалось, я сгорел там вместе с ней. Но, спустя годы, знаешь, что я осознал, Натаниэль? – Он намеренно выдерживает паузу. – Лишь потеряв все, мы получаем шанс родиться заново. Стать новым человеком. Лучше. Свободнее. Сильнее. И я стал. И для тебя, сынок, желаю только блага. Один патрон в магазине, Натаниэль, – он протягивает пистолет рукояткой к Диверу, и от его ледяного тона у меня замирает сердце.

– Нет… нет… не может быть… должен быть выход… – сбивчиво бормочет Нейтан, обреченно прикрыв глаза. – Требуй, что угодно, но не это, Квентин. Прошу, дай ей уйти…

– Не распускай сопли, сынок. Будь сильным, как я тебя учил. – Квентин продолжает протягивать ему пистолет. – Ты должен быть сильным, чтобы быть полезным мне. Воспринимай это не как потерю, а как шанс. Шанс стать лучше.

Нейтана лихорадит не меньше меня. Он все же выхватывает пушку и крепко сжимает трясущимися пальцами рукоятку. Ему не удается и дернуться, как слышится смешок Квентина.

– И давай без глупостей. Не успеешь ты даже прицелиться в меня или кого-то еще, как твою девчонку продырявят.

И тут же щелчки шести затворов глухо раздались в помещении.

Страх. Самый настоящий, неподдельный страх покрывает все мои внутренности корочкой льда. Мне страшно. Но даже не от того, что меня всерьез собираются убить. Пугает не сама смерть, а возможная боль. Ее уже было слишком много, и я больше не хочу ее испытывать. Я просто устала. Устала чувствовать страх, боль и вечные переживания. Да и уставать я тоже устала. Только пусть все закончится побыстрее.

– Прошу, Квентин, не делай этого…

– Впервые в жизни я рад, что ослеп и не вижу, каким жалким ты стал, Натаниэль. – Разочарованно покачивает тот седой головой, сжимая сложенную трость. – Поразительно. Ни деньги, ни пытки, ни угрозы… Ничто не ломает людей так, как любовь.

Мое сердце защемило от этих слов. Даже в такой ситуации. Я осознаю, что старик, желающий мне смерти, прав. Хоть Нейтан никогда не говорил мне этих слов, хоть каких-то полчаса назад я сомневалась в нем, сейчас я чувствую: он любит меня. Если бы не любил, не оказался бы здесь. Не любил бы – уже давно бы пристрелил. Не любил бы – не выглядел бы сейчас сам как мертвец, побледневший, потухший, с застывшими слезами в безжизненных глазах. Есть много способов сказать о любви, и за то короткое время, что мы были вместе, Нейтан использовал все, кроме трех слов.