Монотонное мурлыканье солистки местной инди-группы разливалось по душному помещению, а из-под ловких пальцев гитариста вытекала меланхоличная мелодия, будоража души всех гостей Hideout Bar тем праздничным вечером. Всех, кроме одной, занявшей свое излюбленное место у широкой барной стойки вдоль стены. Казалось, эта душа перестала быть восприимчивой к чему-либо, даже к некогда любимой музыке.

Опрокинув очередной стакан уже потерявшего вкус виски, блондинка тягостно вздохнула, не ожидая от этого вечера чего-то особенного. Черное платье на тонких бретелях изящным вырезом открывало ее стройные ноги и контрастировало с молочной кожей. Пьяный румянец и веснушки пробивались сквозь тонкий слой макияжа, а глаза, обрамленные густо накрашенными ресницами, не скрывали давно обосновавшуюся в серо-голубой глубине тоску.

Желая напиться, она кивнула суетливой барменше, но та лишь скептически взглянула на нее:

– Неужели твой план в такой день – это напиться вдребезги, дорогая?

– Для меня эта пятница ничем не отличается от других, Эрна, – грустно улыбнулась она, подняв опустевший стакан и требовательно постучав по нему длинным ноготком.

– Отстой, – осудила Эрна, заправив выбившуюся из каре прядь за ухо, в котором сверкнуло серебряное колечко.

– Кто бы говорил, – буркнула светловолосая, – ты вообще работаешь в праздник!

– Ну-у-у… – Хитро закусив губу, барменша все же подлила ей виски, а затем наклонилась через стойку, чтобы поделиться: – В перерыве ко мне заедет Маркус. У босса выходной, так что его кабинет полностью свободен, и мы…

– Я поняла, – ухмыльнулась она и не удержалась от сарказма: – Очень романтично, Эрна. Твой план на День Святого Валентина определенно лучше моего.

– Да ну тебя! – наигранно обиделась та и принялась до блеска натирать винный бокал. А затем, кинув озадаченный взгляд на подругу, вздохнула: – Когда-нибудь ты расскажешь мне о том неудачнике, что разбил твое сердце, Изи. Ты ведь из-за него ненавидишь этот день?

– Эрна-а-а, только не начинай… – взмолилась та, когда ее, казалось, уже затянувшиеся шрамы на сердце вновь растревожились.

– Нет, правда, вот скажи мне, сколько лет ты уже убиваешься по нему?! – искренне возмутилась подруга, даже оторвавшись от полировки бокала.

– Пять лет и почти одиннадцать месяцев, – без запинки призналась она. Не в силах сдерживать давнюю обиду, усиленную всем выпитым виски, она продолжила: – И он не просто разбил мое сердце, Эрна. Он сделал это не раз. И даже не два, черт возьми. И после всего этот ублюдок посмел еще и сдохнуть, оставив меня жить в мире без него!